Он ничего не сказал, лишь снова одарил странным, даже каким-то слегка сочувствующим взглядом. Этого перца мало чем вообще можно было смутить.

Я схватился за телефон, полистал ленту социальной сети с минуту, потом снова отбросил его. Чёрт! В голове каша. Никакой расслабленности я не чувствовал. Наоборот, тело напряглось ещё сильнее. Потому что там со мной была не она. Не Катя. Не предмет моих фантазий.

- Ты помнишь, что твой брат говорил? – вдруг сказанул Макс.

- А? – я поднял голову со спинки дивана и уставился на друга. – Когда?

- Ну, зимой. Помнишь, они с Томой приезжали?

Тим, мой абсолютный сводный брат, постигающий азы бизнеса в Лондоне, действительно прилетал со своей девушкой на зимние каникулы, и мы протусили пару дней в загородном доме родителей Макса, которые отвалили на какие-то экзотические берега с его младшими сёстрами.

В первый вечер мы засиделись до глубокой ночи. Вернее, Тома, проявив деликатность, ушла спать, а мы остались болтать о всяком своей пацанской компанией.

- Ну и что он сказал?

- Что рано или поздно они, - Макс кивнул в сторону коридора, - становятся слишком навязчивыми и теряют берега. Девушки всегда хотят большего, чем говорят. У них мозг по-другому работает. Так что заканчивал бы ты с Машкой развлекаться.

- Но ты тоже развлекаешься, цепляешь девок в клубах.

- Это другое. В клубе каждому понятно, кто туда и с какой целью пришёл. Кто просто потанцевать, кто нажраться, а кто приключений ищет. Маша ещё даст прикурить, поверь мне. Тим ведь тоже про какую-то королевишну рассказывал, которая не смогла отличить секс-физкульт-минутки и снятие напряжения от свиданий. И он проблемы поимел, так?

Я махнул на него рукой.

- Тут другое.

- Ога-ога… - покривлялся Макс.

Вернувшаяся вскоре Маша, подошла со спины, обвила мою шею руками и поцеловала коротко в макушку.

- Я у тебя останусь, домой уже поздно ехать. Ладно?

Мы обменялись с Максом многозначительными взглядами. Его глаза как бы транслировали мне: «ну, и что я говорил?»

- Я спать. Устала что-то.

По ходу Маше и моё согласие не было нужно.

Через пару часов Макс ушёл. А я, приняв душ, лёг во второй спальне, потому что не хотел идти к себе и напарываться там на Машу. Но она спутала мне все карты. Заявилась сама, прилегла сверху. Ну и как остаться невозмутимым? Ладно, я не железный, да и потом она так постаралась для меня, что тоже заслуживала немного внимания с моей стороны.

Правда, проваливаясь в сон, я всё-таки решил, что надо с ней завязывать, а то действительно, берега начинали теряться.

Утром я довёз Машку до дома, где она бодро переоделась и прыгнула обратно ко мне в машину.

- Боже, сегодня только вторник, - протянула она.

- И Карпович с его хренаждународными отношениями, - сверился я с расписанием, подумывая, а не зайти ли мне сначала на кафедру, не проверить ли списки, вдруг знакомые имя с фамилией мелькнут?

А если она на другой кафедре? Другом факультете? Тогда что делала в нашем корпусе? У нас там ограниченный набор направлений.

На месте не сиделось. Я будто снова напал на след, взял кончик ниточки, и очень хотелось уже смотать её в клубок.

На кафедре меня однако развернули со словами, как хорошо, что вы зашли. Видно методисту было неохота бежать до кабинета и лично сообщать, что Карпович задерживается как минимум на час.

Изучение списков пришлось перенести и идти к группе, а, вернее, к потоку. Потому что на занятиях Карповича в большом лектории нас обычно сидело овердофига.

Дверь за моей спиной закрылась с громким хлопком, привлекая всеобщее внимание. Разговоры смолки, но, увидев, что это не профессор, возобновились вновь.