– Ни в коем случае, Юлия баал, – твёрдо ответил Портной. И кивком указал на прекрасную фигурку попугая. Очень реалистичную. Передающую даже самые мелкие детали, на которые обычно не обращают внимания скульпторы. Каменную фигурку птицы, в глазах которой даже сейчас читались ужас и боль.

Вдова внимательно оглядела статуэтку, едва заметно кивнула, показывая, что соглашается с собеседником, и поинтересовалась:

– Как нужно защищаться?

– Есть специальные очки. – Портной выдвинул ближайший ящик стола и протянул женщине громоздкие устройства, полностью закрывающие глаза. – Сначала будет непривычно, но это гораздо удобнее, чем всё время смотреть через зеркало. И безопаснее.

А Пэн молча натянул очки на нос, показывая, как их правильно надевать.

– Хорошо. – Юлия последовала примеру змеевида, после чего распорядилась: – Открывайте.

Портной резко поднял тяжёлую крышку, и лабораторию наполнило злобное шипение – потревоженная Медуза выразила неудовольствие.

– Так вот ты какая, – пробормотала Юлия. – Удивительно… Удивительно и прекрасно.

На этих словах Пэн улыбнулся с таким видом, словно услышал именно то, что хотел. Вдова заметила улыбку, но никак не среагировала, а сделала маленький шаг назад, выбирая подходящее расстояние для созерцания.

Медуза вновь зашипела, но на этот раз никто не вздрогнул.

Медуза…

Вопреки древнегреческим рассказам, её лицо оказалось прекрасным: полные, зовущие губы, чуть вздёрнутый носик, маленькие ушки, высокие скулы, чистый лоб и огромные, бесконечно огромные и очень выразительные глаза… Жаль только, что в них светилась лютая ненависть, а вместо волос на голове извивались блестящие чёрные змеи, не менее злые, чем хозяйка.

– Сколько же в ней силы, – с уважением произнесла Юлия, делая шаг в сторону. – Тысячи лет прошли, Персей давно сгинул, и прах его развеян по полю Битвы Богов, а она жива. Мертва и жива…

– Медуза слабеет, – негромко сообщил Пэн. – Если не принять меры, она не проживёт и ста лет.

– Все умирают, – небрежно напомнила королева некромантов.

– Богиня должна жить, – горячо не согласился Посвящённый.

Вдова услышала слово «богиня», но сделала вид, что не придала ему значения. Шагнула влево, продолжая изучать голову Горгоны, и задержала взгляд на большом цилиндрическом сосуде с зелёной жидкостью, в которую был погружён шейный срез Медузы. Не спросила зачем, но заметила, что срез кровоточит.

«Интересно…»

– Что скажете, Юлия баал? – тихо спросил Зиновий.

– Пусть Трезор принесёт мой саквояж, – распорядилась вдова Александер.

Но прежде чем она продолжила, в кармане Портного зазвонил телефон.

Кирилл занял пост у Кунсткамеры вскоре после того, как подслушал разговор на набережной – боялся пропустить машину с телом. При этом он с трудом представлял, как именно захватит добычу – идея устроить в центре города перестрелку не показалась привлекательной, – и все последующие часы посвятил рассмотрению различных вариантов, включая самые фантастические. Рассматривал, взвешивал и с грустью убеждался, что стрелять всё-таки придётся…

В Петербург Кирилл отправился прямо из Сирии, не заезжая в Москву, поэтому вместо любимого «12» был вооружён заурядным «Глоком» с глушителем и искренне надеялся, что удастся обойтись в буквальном смысле малой кровью, но…

Но всё едва не испортила ведьма, шофёр которой остался дожидаться хозяйку во дворе Кунсткамеры. Его что, тоже убивать?

Откровенно говоря, Амон стоял перед крайне сложным выбором: не желая ничьей смерти, он приближался к моменту, когда чья-то смерть станет неизбежной, но, к счастью, этот момент не настал.