– Хорошо, хорошо, – будто издалека доносится до меня взволнованный голос магика, руководящего допросом. – Держите её, господа. На этот раз она должна дойти…

– Обойдёшься, – одними губами шепчу я, но ноги, свободные от оков, сами несут меня вперёд.

– Где эти врата? Что там вокруг? – снова доносится голос магика, и я нехотя бросаю взгляд по сторонам, не в силах сопротивляться. Но ничего, кроме мерцающего тумана, не вижу. И не сдерживаю злорадную усмешку – тело подчиняется командам магика, но губы всё ещё принадлежат мне.

Становится холодно, изо рта вырываются облачка пара. Я касаюсь ладонью ворот, и узоры вспыхивают сильнее. Тяжёлые створки с глухим гулом двигаются с места, распахиваясь, и в глаза мне бьёт яркий свет.

– Держи-и-и! – кричит магик. – Ещё немного-о!

«Ну нет», – думаю я, и в порыве злости на миг обретаю власть над собой, ломая структуру управляющих мною чар. Ладонь соскальзывает, свет тотчас гаснет, створки, остановившись на мгновение точно в сомнении, начинают закрываться.

А я чувствую, как подкашиваются ноги, и падаю на ледяной пол. В глазах снова темнеет, и я довольно улыбаюсь сухими, потрескавшимися губами.

Эти врата я вижу не впервые, успела за время, проведённое в пыточной, изучить каждый завиток узоров на них. Не в первый раз я упорно противостою воле магиков, хоть и сама не понимаю, как мне это удаётся. Но главное – никто пока что так и не догадался, что все эти неудачи – не случайность. Никто не будет мстить Кану за моё упорство, а значит, я продолжу сопротивляться, потому как даже в нынешнем своём отупении и равнодушии я не в силах просто взять и покориться тем, кто напал на нас на Северном тракте. Тем, кто виноват в смерти Влада. Ненависть – моё единственное ныне оружие. И в бесчисленных пытках, каждая из которых заканчивается одним и тем же видением, я научилась виртуозно управляться с нею.

Вот только удерживаться рядом с покрытыми узорами створками у меня пока не получается. Но я верю, что однажды решу эту задачку, и моё сознание больше не вернётся в измученное тело. Жаль только, что произойдёт это не сегодня.

– Вытаскивай, вытаскивай! – надрывается где-то далеко магик. – Мэтр Линот, делайте что хотите, но не дайте ей шагнуть на потусторонние берега. Нам нужен прогресс, а не её смерть.

– Допрашиваемая и так на пределе своих возможностей, магистр. Ей нужен отдых, иначе допрос может окончиться… плачевно, – недовольно ворчит другой голос, старческий, надтреснутый, и я узнаю его – это целитель, что непременно присутствует на каждом допросе и тщательно следит, чтоб я не умерла.

«Доберусь до гада, – обещаю я самой себе. – Доберусь и убью».

Но я знаю – это просто слова. Они не дадут мне ни единого шанса отомстить. Я могу надеяться только на чудо, которое никогда не случится.

– Она очень плоха, магистр Вельх. Нужно прервать допрос, – непререкаемым тоном заявляет целитель. – Немедленно.

Вот, значит, как зовут моего мучителя – Вельх. Странно – раньше подручные магистра ни разу не упоминали его имени, по крайней мере, в моём присутствии. Может, сейчас целитель считает, что я уже без сознания и не слышу его? Впрочем, неважно, имя магистра я запомню. Тем более что отчего-то оно кажется мне донельзя знакомым, точно я его уже где-то слышала. Вспомнить бы только, где и от кого.

– Никаких «прервать», – отрезает краснолицый магистр. – Мне надоело это топтание на месте.

– Если не остановиться сейчас, девчонка умрёт, – скрежещет зубами целитель. – Решайте, магистр.

– Хорошо, – помолчав, всё-таки соглашается тот. – Продолжим завтра. Господа писцы, пометьте, воздействие крайней степени необходимо сделать более тонким и точным, дабы не доводить допрашиваемую до пограничного состояния, близкого к смерти. Мэтр Линот, действуйте. Она полностью ваша. На сегодня допрос окончен.