Вскоре находиться рядом с входом стало почти невозможно. Рыжие языки огня яростно облизывали железо. Раздражённо шипело белёсое марево испаряющейся воды, упираясь в потолок из уплотнённого холодного воздуха, и, превращаясь обратно в воду, каплями опадало вниз, на пламя, чтоб снова испариться. Временами слышался хруст и скрежет, но за плотной пеленой пара было не разобрать, рушатся ли это полосы железа или что-то другое.

…Солнце наполовину скрылось за горизонтом, когда я почувствовала, что больше не могу удерживать стихии. По лицу сплошным потоком тёк пот, заливая глаза, руки дрожали от напряжения. Огонь из последних усилий взвился вверх и затих. Остатки пара столкнулись с воздушной преградой, не успев превратиться обратно в воду, толкнули её, и она распалась на рваные клочья горячего воздуха.

Сквозь медленно рассеивающееся марево я вглядывалась в тёмный зев входа. Железа, перегораживающего его, больше не было, зато прямо в проходе курилась то ли паром, то ли дымом, небольшая кучка рыжего пепла, и любопытный ветер без всякого страха раздувал её в стороны.

– Ф-фух! – шумно выдохнула я, вытирая пот со лба.

С этой преградой я справилась, теперь следовало ещё разок осмотреть башню, проверить, все ли чары уничтожены вместе с обломками, но многочасовое управление стихиями вымотало меня до полнейшего изнеможения. Шатаясь, я шагнула к стене, оперлась спиной на разгорячённые зеркала, не в силах даже удивиться, что ни одно не лопнуло от жара, и, поддавшись усталости, сползла по ним вниз, на горячую, выжженную до состояния камня, землю, и прикрыла глаза с твёрдым намерением открыть их через минуту-другую и продолжить разгадывать загадки башни.

…Громкий, разъярённый крик разорвал тишину первой действительно тёмной ночи. Рефлексы (спасибо, мастер Геон!) сработали раньше сознания, тело оттолкнулось от стены, отскочило в сторону, группируясь в прыжке, а туда, где оно находилось всего мгновение назад, с грохотом упало нечто огромное. Раздался хрустальный звон бьющегося стекла.

Сон улетучился тотчас же. Я вскочила на ноги, оборачиваясь – и замерла, глядя на кусок стены, рухнувший на то самое место, где я так неосмотрительно позволила себе задремать. Сверху послышался утробный клёкот. Я медленно подняла голову…

Там, откуда свалился едва не убивший меня камень, сидело какое-то существо. Вначале мне показалось, что это огромная птица – после долгого периода дней-без-ночей глаза, отвыкшие от темноты, неспособны были различить детали. Но чем дольше я разглядывала ночного гостя, тем яснее понимала, что ошиблась.

Волосы у меня на голове зашевелились, сердце толкнулось в груди и застучало часто-часто, ускоряя ток крови по жилам. Бочкообразное лысое тело можно было спутать с птичьим только в темноте; оно опиралось на крепкие, мускулистые ноги, переходящие в лопатообразные стопы с длинными, очень длинными пальцами – когти, увенчивающие каждый из них, надёжно удерживали существо даже на гладкой зеркальной стене. Руки длиной примерно с человеческие, голова приплюснутая, морда вытянута вперёд; из-под губы высовываются игольчатой остроты клыки; круглые, немигающие глаза удивительного янтарного цвета смотрят внимательно и по-хозяйски. А из-за спины торчат два длинных, изогнутых отростка.

– Что за проклятый карг?! – негромко ругнулась я, стараясь не шевелиться.

Существо больше не нападало.

– Эй! – набравшись смелости, крикнула я. – Ты кто такой?

Существо склонило голову набок, прислушиваясь.

– Не отвечаешь, значит, – пробурчала я себе под нос и добавила уже громче. – Слушай, давай так. Я сейчас медленно уйду. А ты останешься на своём насесте и преследовать меня не будешь. Договорились?