- Зоя, я такая растяпа. Я забыла рюкзак в Центре. А там и телефон и ключи...

- Черт. А я на сигналку уже поставила. Чего делать-то?.. Возвращаемся?

- А ты не могла бы позвонить Тихомирову? У него наверняка есть второй комплект ключей. А сумку я с утра заберу.

- А без телефона как?

- У меня все мессенджеры на ноутбук выведены. Ничего страшного.

Зоя звонит Светоносному.

- Привет... Ник, ты что ли?! А что со Светом? Отключили? Ха-ха... Смешно... - усмехается. - Задержан? А за что? Ну ё-моё... Мы сейчас подъедем.

Разворачивает машину.

- Тихомирова приняли.

- Никогда такого не было, и вот опять... - философски вздыхает Валентина Ивановна. - А потому что - гопник!

- А за что? - начинаю волноваться за него я.

Хотя, ничего удивительного, вообще-то, если битой махать.

- Вот сейчас и узнаем.

Подруливает к участку.

- А я вообще первый раз в полиции, - комментирую, поднимаюсь по крыльцу. - Никогда проблем с законом не было.

Зоя усмехается.

- У волонтеров три любимые инстанции - больница, ментовка, опека. Так что ещё познакомишься.

Внутри мне сразу не нравится. За столом с надписью "дежурный" пусто. Запахи тут какие-то казённые, стальные, машинные, поднимающие волосы дыбом. И такая же энергетика. Мне страшновато здесь. Словно выйти отсюда не так легко, как зайти.

Но Зоя и Валентина Ивановна непоколебимы и бесстрашны. И я, как "ребенок", немного проникаюсь уверенностью "взрослых" в безопасности этого приключения.

Мы проходим в какое-то помещение дальше.

Тихомиров сидит за решеткой, но как барин! На вращающемся кресле, закинув ноги на старую батарею. В руке стакан чая.

Мужчины все какие-то огромные... Кроме одного, сидящего у стола. Этот тощий, злобный, щеки впавшие. Лицо разбито. Сидит с мотком бумажных салфеток.

А в углу сидит мальчик лет пяти. Испуганный, с огромными глазами. И его лицо тоже немного разбито. На ноздрях запеклась кровь.

Валентина Ивановна сразу идёт к нему.

- Чаю ребенку налейте!

- На столе остывает, - кивает ей Тихомиров второй стакан.

- Это у нас кто? - разворачивается на нас один из ментов.

- Ангелы Чарли, - усмехается второй мент. - Волонтеры Тихомировские.

Улыбаясь, Тихомиров взмахивает нам рукой. Развлекает его это что ли?

Первый мент, возвращается к "пострадавшему".

- Значит, не хотите забрать заявление?

- Не имеете право не принять. А ребенка я не трогал. Споткнулся и упал.

- Здесь неразборчиво. Придется переписать.

- Значит, перепишу!

- Ну пиши... - кладет перед ним лист и шаблон.

- Саянов, а что происходит? - складывая руки на груди, уточняет Зоя у второго мента помоложе.

- Отчим, пасынок.

Указывает сначала на одного, потом на другого пострадавшего.

- Шли по торговому центру. "В воспитательных целях" отчим отвесил ребенку подзатыльник. Ребенок упал, разбил нос, видишь?

- И "Свет пришел в его жизнь"? - злорадно уточняет Зоя.

- Ага. Отвесил папашке такого же леща. Тот улетел лицом в бетонный пол. И сломал нос.

Зоя, показывает Тихомирову кулак, в стиле, "мы с тобой товарищ, держись".

Я... не знаю что сказать на это. Где-то глубоко в душе мне радостно, что "Свет пришел в его жизнь". Но я конечно же понимаю, что это "не наши методы"!

- Вот, теперь пострадавший пишет заявление.

- А где мамка твоя? - расспрашивает мальчишку Валентина Ивановна.

- На ваботе... - шепчет он затравленно.

- Опеку вызывали? - уточняет она у ментов.

- Нет... Зачем? - глядя ей в глаза выразительно прищуриваться мент, который Саянов.

Первый мент читает переписанное заявление.

- А теперь по нанесенным ребенку травмам.

- Не трогал его! Степан... - разворачивается к мальчишке. - Бил я тебя? Или сам упал?