Глаза заливала вода, пока проморгалась и поняла, что нахожусь в стороне от преследователей, прошло время. Течение относило прочь от машины с горящими фарами, а вдоль реки слышались резкие звуки выстрелов. Я боялась двигаться и едва шевелилась, подбираясь к отвесному берегу. Судороги я боялась сейчас куда больше пули.

Выползла на холодный песок и поняла, что у машины что-то происходит. Прямо у капота, в свете фар началась драка. Мужчины сцепились насмерть. Сверху оказывался то один, то другой... И Дэя подминали куда чаще. А потом начали душить.

Песок заглушал шаги. Трава тихо шуршала, но дерущиеся не услышали. Взгляд скользнул по лежащему телу. Из шеи торчал влажно блестящий нож. Я не могла смотреть ни на что больше, хотелось убежать, спрятаться... Но Дэй уже хрипел. Страшный звук возвращал в реальность. На миг подумалось, что сейчас все закончится и можно будет вернуться домой... Хотя карточка, наверное, уже не работает.

Потом пришло осознание: не вернусь. А буду лежать на окровавленной траве. Вот так, как этот, с ножом в шее.

Под ногу подвернулся камень. Круглый и тяжелый. Я подняла него и резко опустила на голову убивающего Дэя мужчины. Тот вздрогнул и обмяк. Как тряпичная кукла-марионетка, у которой порвались нити.

Я не могла отвести взгляд. Видела пятна крови на камне, а разжать пальцы не получалось. Он словно раскалился, но странное оцепенение сковало тело. Я сама превращалась в камень.

Удар по щеке обжег куда сильнее камня. И вернул возможность двигаться. А вместе с этим и всю боль, весь пережитый ужас. И желание уничтожить того, кто сотворил со мной это. Кто увез от родных, подставил под пули, заставил... убить.

Хотелось вытереть липкие пальцы, а еще лучше — отрубить, чтобы и не было их. И не думать, не вспоминать...

Оказывается, этот вой, что мешает дышать, разрывает барабанные перепонки — мой собственный. Рукам больно — я изо всех сил впечатываю их в грудь стоящего напротив мужчины, но он даже не шевелится. Молча ждет... Чего?

Наконец, силы покидают меня окончательно. Сползаю на землю, но вой не прекращается.

— Вам нужно переодеться.

Слов не слышу, скорее — угадываю. Заботливый. Но что мне его забота, если...

— Подождите минуту.

Дэй наклоняется над телом, переворачивает его лицом вверх. И меня тут же выворачивает: залитые красным лоб и щеки поблескивают в свете фар... Это я сделала?

— Ваше высочество, помогите! Он еще дышит!

Что?

Не врет?

Кожа раненого ледяная, как и мои руки. Дэй одним движение разрывает на мужчине футболку и прижимает ладонь к груди. Едва заметный толчок напоминает робкое шевеление только что вылупившегося цыпленка.

На самом деле — жив! Его же футболка превратилась в бинты. Дэй обыскал раненого и отправил сообщение по его же телефону.

— Все, уезжаем!

— Но...

Оставлять его одного, ночью, без медицинской помощи?

— Уезжаем, я сказал. За ним скоро приедут. Звонка товарищу вполне достаточно для того, кто пытался убить вас.

И все-таки это казалось неправильным.

Но меня не слушали. Дэй схватил в охапку и засунул на заднее сиденье автомобиля:

— Где ваш рюкзак?

Я не помнила, где его выронила. Наверное, выпустила из рук перед тем, как нырнуть.

— Понятно, — Дэй стоял у двери, мешая выскочить наружу. — Сейчас что-нибудь придумаю.

Выбраться я не успела: чертов телохранитель, больше похожий на убийцу, заблокировал замки. И выругался: в авто не было подогрева сидений.

— Переодевайтесь!

Его футболка. Грязная, но сухая и теплая, упала на колени.

— Ну же! Лучше так, чем простыть. Обещаю, подглядывать не стану.