Он – моя головная боль, хулиган и оторва не только класса, но и школы. Никого не слушает, даже свою мать. Отца у них нет. Дерется вечно. Оскорбляет всех, и учителей тоже. Со мной только нормально общается, на остальных косо смотрит, как дикий волчонок. И что с ним делать, ума не приложу.

– Ефим, – окликаю его, заставив, остановится в проходе. – Задержись.

– Обязательно? – вздыхает он равнодушно.

– Обязательно, – киваю и жду, пока остальные выйдут, у них сейчас физ-ра по расписанию. Ефим усаживается напротив, вернее, разваливается, ему восемнадцать, но внешне тянет на все двадцать: высокий, плечистый, с копной коротких волос на голове. И взгляд такой, главное дерзкий, уверенный, словно он здесь и царь, и бог, а остальные так – для галочки ходят.

Девчонки, конечно, его обожают. А вот учителя…

– Мне сказали, ты сорвал историю.

– Ой, да ничего такого, Надежда Львовна, – хмурится. – Просто взгляды не сошлись.

– А вчера, когда у меня был выходной, ты пришел в школу нетрезвый, – сверлю его взглядом, уже и, не представляя, чего еще ожидать. Мать хотела отправить его в суворовское для воспитания, но Ефим отказался. Он вообще свое мнение превыше всех ставит.

– Кто старое помянет, – улыбается хитро Бакулин и смотрит так главное, словно я должна ему все простить.

– Если ты не сдаешь ЕГЭ, тебе дадут справку, понимаешь? И что ты будешь дальше делать? Тебе мать не жалко? – я уже и слов-то не знаю, каких подобрать. Не ругаю его, как наша завуч, допустим, смысла не вижу. С детьми надо разговаривать, и я пытаюсь, правда. Но Бакулин будто вызов кому-то пытается бросить, только кому – непонятно.

– Да сдам, – отмахивается. – Списать можно.

– Ефим, ты же не глупый мальчик. Я прекрасно видела, как ты схватываешь на лету алгебру. Да и учителя про это говорили, если хочешь, то понимаешь быстрее наших отличников. А они, между прочим, на допы ходят, а ты вон – с рождения такой.

– Смысла не вижу учиться, – он поднимается, задвигает за собой стул. – Вы, Надежда Львовна, хорошая, я вас как человека уважаю, поэтому давайте оставим так.

– Ефим, я хочу, чтобы ты…

Но он не слушает, поворачивается и уходит из кабинета. А мне потом еще целый час приходится слушать в учительской про него гадости и сдерживать себя, чтобы не устроить скандал. В конце все же не выдерживаю и делаю замечание физичке. Уж кому-кому, а ей бы помалкивать, у самой сын тот еще раздолбай.

Домой в итоге прихожу почти в восемь, много бумажной волокиты, за которую, между прочим, не платят, а делать надо. Уставшая, разочарованная, обиженная на жизнь. Наливаю себе чай, делаю бутерброды и захожу в соцсети. А там… ох, лучше бы и не заходила. Оля уже даже палец свой крупным планом сфоткала. Колечком светит, хвастается, что скоро замуж. И под фото пишет про квартиру, которую они планируют с мужем купить в центре. Небось на деда деньги в том числе.

Поджимаю губы, мысленно ругаюсь на Олю, на себя неудачницу… Может, и прав Ефим, я столько времени в юности убила на учебу, тогда как Оля бегала по свиданкам. Теперь она и в офисе каком-то менеджером работает, вроде мать ее пристроила, и жених вон – симпатичный. Не прямо красавчик, но лучше, чем ничего.

На экране вдруг мелькает входящий вызов с неизвестного номера. Спам, может? Брать не брать? А ладно, сейчас узнаем.

– Алло, – громко говорю в трубку.

– МЧС на связи, – раздается с той стороны. Голос такой приятный, глубокий, бархатистый. Сердце пропускает глухой удар, я отвожу мобильный от уха, зажав рукой рот. МЧС? Это… тот парень, что ли? Он мне звонит? Мне? Сам? Надумал? Ой, мамочки…