– Вы рыбак? – спросил Валландер.

– Да.

«Нет, – подумал Валландер. – Снова врешь.

А врать ты не умеешь. Интересно, чего ты боишься?»

– Я возвращался домой, – пояснил человек.

– На катере наверняка есть радиосвязь, – сказал Валландер. – Почему вы не сообщили береговой охране?

– У меня были свои причины.

«Надо выяснить, чего так боится этот человек.

Иначе толку не будет. Доверие, – подумал комиссар. – Собеседник должен почувствовать, что действительно может на меня положиться».

– Мне надо знать больше, – произнес Валландер. – То, что вы сообщили, безусловно пригодится мне в расследовании. И никто не узнает, что это рассказали вы.

– Никто ничего не сообщал. Никто не звонил.

И вдруг Валландер нашел простое и совершенно логичное объяснение, почему мужчина непременно хочет сохранить все в тайне. И причина его страха тут же сделалась понятной. Человек, сидевший напротив него, был не один на борту катера, когда заметил спасательный плот, – это Валландер уяснил уже давно, еще во время разговора с Мартинссоном. Но теперь он знал точное число команды. Их было двое. Не трое, не четверо, а просто двое. И именно того, второго, собеседник и боится.

– Никто не звонил, – согласился Валландер. – А это ваш катер?

– Какая разница?

Валландер снова стал размышлять. Теперь ясно, что собеседник не имеет отношения к трупам со спасательного плота – он всего лишь заметил его с катера и отбуксировал к берегу. Это все упрощает, даже притом что свидетель испытывает необъяснимый страх. Но кто же этот второй?

Контрабандист, вдруг осенило его. Перевозит незаконных эмигрантов или спиртное. Именно для такого рода контрабанды и используются подобные катера. Вот почему тут совершенно не пахнет рыбой – а ведь этот запах неистребим.

– Не было ли поблизости какого-нибудь корабля, когда вы заметили плот?

– Нет.

– Вы совершенно уверены?

– Я говорю что знаю.

– Но вы сказали, что пытались понять, откуда взялся плот.

– Плот пробыл какое-то время в воде, – твердо ответил мужчина. – Его не могли спустить на воду недавно.

– Почему?

– Он успел обрасти тонким слоем водорослей.

Валландер не помнил, чтобы заметил это во время осмотра плота.

– Но когда мы обнаружили плот, на нем не было никаких водорослей.

Собеседник задумался.

– Видимо, их смыло, когда я буксировал плот к берегу. И потом его могло очистить прибоем.

– Как вы думаете, сколько времени плот находился в воде?

– Может, с неделю. Трудно сказать.

Валландер пристально смотрел на человека.

Глаза у того беспокойно бегали. Все это время Валландер и сам сидел как на иголках.

– Вы можете сообщить что-нибудь еще? – спросил он. – Любая мелочь может оказаться важной.

– По-моему, плот приплыл откуда-нибудь из Прибалтики.

– Почему вы так думаете? Почему не из Германии?

– Потому что я знаю тут фарватеры. Я считаю, плот пригнало с той стороны Балтийского моря.

Валландер попытался представить себе карту:

– Это же далеко. Вдоль всего польского берега, а оттуда в середину немецкого фарватера. Что-то не верится.

– Но во время Второй мировой войны мины дрейфовали на большие расстояния за короткое время. В последнее время дул сильный ветер, он мог пригнать плот.

Свет газового фонаря вдруг стал слабеть.

– Мне нечего больше сказать, – сказал мужчина и свернул грязную карту. – Вы не помните, что обещали?

– Помню. Но у меня есть еще один вопрос. Почему вы так боялись встречи со мной? Почему решили встретиться ночью?

– Ничего я не боялся, – возразил мужчина. – Если я назначил встречу ночью, это мое дело. У меня есть свои причины. – И сунул карту в ящик прямо под креплением штурвала.