– Берег – это не место преступления. Плот приплыл откуда-то по воде. Нам что, натягивать ленту вдоль всего побережья?

Курт Валландер чувствовал, что теряет терпение. Конечно, ни у него, ни у кого-либо еще в криминальной полиции Истада нет такого опыта, как у Рюдберга. Но это совсем не значит, что он сам не способен принять решение, вызывать специалистов из Стокгольма или нет.

– Или позволь мне решать самому, – сказал он, – или бери на себя ответственность за ход расследования.

– Речь не об этом, – ответил Бьёрк. – Но все же я считаю, что не сообщить о происшествии в Стокгольм было ошибкой.

– Я так не думаю, – сказал Валландер.

На этом спор прекратился.

– Я к тебе еще загляну, – сказал Валландер. – У меня есть материалы, о которых я хочу знать твое мнение.

– Разве вы что-то уже выяснили? – удивился Бьёрк. – Я полагал, мы топчемся на месте.

– Не совсем. Я зайду через десять минут.

Он прошел в свой кабинет, набрал номер больницы, и, к его удивлению, трубку тут же снял Мёрт.

– Нашел что-нибудь еще? – спросил Валландер.

– Я как раз пишу отчет, – ответил Мёрт. – Не можешь потерпеть еще часа два?

– Я обязан доложить Бьёрку. Может, по крайней мере, скажешь, сколько времени прошло с момента смерти?

– Нет. Мы должны подождать результатов лабораторных анализов. Содержимого желудков, степени разложения тканей. Я могу только гадать.

– Попробуй.

– Гадать я не люблю, ты знаешь. Какой тебе с этого толк?

– Ты опытный специалист. Ты хорошо знаешь свое дело. Результаты анализов конечно же только подтвердят твои предположения, а не опровергнут их. Я хочу, чтобы ты сделал предположение только для меня. Я никому больше этого не скажу.

Мёрт раздумывал, а Валландер ждал.

– Неделя, – сказал Мёрт. – По меньшей мере неделя. Только никому не говори.

– Считай, что я уже забыл. А ты все еще уверен, что это иностранцы? Русские или жители Восточной Европы?

– Да.

– Ты обнаружил что-нибудь особенное?

– Я не разбираюсь в оружии. Но пуль такого типа я раньше не видел.

– Что-нибудь еще?

– Да. У одного из мужчин татуировка на предплечье. Что-то вроде кривой сабли. Турецкий ятаган или как он там называется?

– А что это такое?

– Ну, сабля какая-то. Прозектор не обязан разбираться в старинном оружии.

– А надписи?

– Что ты имеешь в виду?

– На татуировках обычно бывают надписи. Женское имя или какое-нибудь название.

– Ничего.

– Что-нибудь еще скажешь?

– Не сейчас.

– Что ж, спасибо.

– Не за что.

Валландер положил трубку, налил себе кофе и направился к Бьёрку. Кабинеты Мартинссона и Сведберга были открыты. Но никого из них не было на месте. Валландер сел и стал пить кофе, пока Бьёрк заканчивал говорить по телефону. Он рассеянно прислушивался к словам Бьёрка, который все больше и больше терял самообладание. Но когда Бьёрк с силой швырнул трубку, Валландер вздрогнул.

– Черт возьми! – воскликнул Бьёрк. – Есть ли хоть какой-то смысл в нашей работе?

– Хороший вопрос, – ответил Валландер. – Но я не понял, что ты имел в виду.

Бьёрка трясло от возмущения. Валландер не помнил, чтобы когда-нибудь видел шефа в такой ярости.

– Что случилось? – спросил он.

Бьёрк посмотрел на него:

– Просто слов нет! Один из тех убийц в Ленарпе, которого мы называли Люсия, недавно получил временное разрешение покинуть тюрьму. И конечно, не вернулся. Вероятно, уже выехал за пределы страны. Теперь мы его никогда не поймаем.

Валландер не поверил своим ушам.

– Разрешение? Он ведь еще и года не отсидел? За одно из самых жестоких преступлений в стране? Какого черта ему дали освобождение?

– На похороны мамочки.

Валландер остолбенел: