Направляясь обратно, Дарья в ужасе увидела, как Евгений Филимонов уже шел от подъезда в противоположную ей сторону. Она ускорила шаг, но отвлеклась на сообщение от Виктора Корпеева: «По камере ничего». Коверкова уже и не знала, что делать: идти за Евгением или говорить с его родственником. Решив, что если Анна Филимонова ничего толкового и не скажет, то вероятно знает, куда Евгений сейчас отправился.

На звонок в дверь Дарье открыла Анна Филимонова в коротком розовом халате. Ее мокрые волосы давали понять, что она только что из душа.

– Добрый день, – произнесла Анна с непониманием в глазах.

– Здравствуйте, Анна Игнатьевна, – Дарья показала удостоверение. – Я могу войти?

– Пожалуйста, – с сомнением в голосе ответила девушка и позволила сотруднику полиции войти в квартиру. – Только, прошу, наденьте тапочки, если не сложно. Пройдемте на кухню.

Дарья присела на стул в тесной шестиметровой кухне, в которой, как и во всей квартире, ремонт не проводился, видимо, все шестьдесят лет с постройки дома.

– Что-то случилось? – Анна включила чайник и села напротив, как ей казалось, следователя.

– Только несколько вопросов по поводу Евгения хотелось бы задать.

– Я уже поняла, что это по поводу моего брата…

– Так вы его сестра? – Дарья получила ответ на вопрос об их родстве, который собиралась задать. Но в деле на Филимонова было указано, что у него в семье только родители, да и отчество у них разное. И сейчас стажер пребывала в некотором смятении.

– Да. Сводная. Его отец женился на моей матери, когда мне было пять лет, а Жене – семь.

– Ваши родители в разводе? – спросила Дарья и поняла, что испытывает теперь неловкость за свой язык.

– Мой отец бросил маму, когда я еще не родилась, а у Жени родители развелись, когда его папа завел отношения с моей мамой.

– Ясно. Понимаю, что лишнее спросила. Вы уж меня извините.

– Да ничего. Будете кофе? Или, может, чаю? – Анна подошла к чайнику.

– Кофе. Спасибо.

– И Женя, кстати, был тут перед вашим приходом. Могли бы успеть и его застать, – хозяйка квартиры заливала растворимый кофе кипятком. Ее тон озлобился, а все последующие движения стали резкими. – Если вдруг вам захотелось еще раз его допросить, то не перегните, как в прошлый раз. Я никогда вам, полицаям, не прощу, что пришлось из-за вас Жене вытерпеть. – Она поставила чашку перед Дарьей.

– Нет, я пришла сейчас именно к вам. А про допросы – вы же сами понимаете, что мы обязаны были поговорить с ним как с последним, с кем виделась пропавшая Виктория Тарасенко.

– Умеете вы разговаривать, ничего не скажешь, – она включила электронную сигарету.

– Анна, пропал человек, – Дарья старалась изображать официальный тон. Она впервые на практике разговаривает с гражданским при проведении расследования. Ей еще ни разу не приходилось общаться ни со свидетелями, ни с подозреваемыми, ни с кем-либо, кто хотя бы тонкой нитью связан с делом.

– Я была знакома с Викторией. Я работаю официанткой в «Романовских кондитерских».

– Есть все факты полагать, что ее убили. Да, ваш сводный брат находится под подозрением.

– Он не имеет к этому никакого отношения.

– Мы будем в этом уверены только тогда, когда будем иметь на руках доказательства. Он говорит, что пошел домой, проводив Викторию с вечеринки, но подтвердить этого нет возможности ни нам ни ему.

– Я тоже не могу этого подтвердить, – Анна отхлебнула кофе и встала. Смотря в окно, она сделала несколько затяжек сигареты. – Вам придется лишь мне поверить. Он был у меня.

– Да? – Дарья с завистью смотрела собеседнице в спину, жалея, что природа не наградила ее такими длинными ногами, не говоря уже о груди, которая уже пару раз до этого приоткрылась под халатом. – Тогда почему же Евгений нам этого не рассказал?