– А что он делает с деньгами, которые зарабатывает?

– Бог знает. Возможно, закапывает их под полом хижины, в которой работает. Никому никогда не разрешается переступать порог этой хижины.

– Я беседовал с ним в этой хижине сегодня утром.

– Алан! Вы умница! И что там внутри?

– Один известный писатель и очень мало результатов его работы.

– Я думаю, он исходит кровавым потом, когда пишет. Понимаете, у него совершенно нет воображения. Я хочу сказать, он не может представить себе, как работает мозг другого человека. Поэтому все его ситуации и реакция его персонажей на ситуации – сплошные клише. Он продается благодаря своей «близости к земле», своей «стихийной силе». Господи, спаси нас всех! Давайте отодвинем стол и сядем поближе к огню.

Марта открыла буфет и, превосходно имитируя мальчишку-разносчика, продающего всякую всячину с лотка на железнодорожной платформе, произнесла:

– «Драмбуи», бенедиктин, стрега, «Гранд Марнье», «Боло», шартрез, сливовица, арманьяк, коньяк, ракия, кюммель, разнообразные французские сиропы невыразимой сладости и сердечное средство миссис Трапп – имбирная настойка.

– Вы намереваетесь проникнуть в тайны Департамента уголовного розыска?

– Нет, дорогой, я предлагаю отдать должное вашему вкусу. Вы один из немногих знакомых мне мужчин, который им обладает.

Она поставила на поднос шартрез и ликерные рюмки и удобно устроилась на кушетке, вытянув свои длинные ноги.

– Теперь рассказывайте.

– Но мне нечего рассказывать, – запротестовал Грант.

– Я не это имела в виду. Я хотела сказать – поговорите со мной. Представьте, что я ваша жена – упаси боже! – а я просто буду вас слушать. Например, вы же не думаете всерьез, что у несчастного тупицы Уолтера Уитмора хватило пороха стукнуть этого мальчика Сирла по голове, не так ли?

– Нет, этого я не думаю. Сержант Уильямс называет Уолтера мямлей, и, похоже, я согласен с ним.

– Как называет?

Грант объяснил, и Марта заявила:

– Ваш сержант Уильямс абсолютно прав! Да и передачи Уолтера пахнут нафталином.

– Он может скоро и сам устареть, если это дело не прояснится.

– Думаю, ему сейчас приходится туго, глупому бедняжке. Сплетни в маленькой деревне – это убийственно. Кстати, ответил ли кто-нибудь на обращение полиции по радио? Я слышала его в час дня.

– Нет. Во всяком случае до шести сорока пяти, когда я последний раз говорил с Ярдом. Я дал им ваш номер на ближайшие два часа. Надеюсь, вы не против.

– Почему вы думаете, что его могла подвезти какая-нибудь машина?

– Потому что если его нет в реке, он, должно быть, ушел в противоположную сторону от нее.

– По собственной воле? Но это очень странный поступок.

– А может, он страдает потерей памяти. И вообще, есть пять возможных вариантов.

– Пять!

– В среду поздно вечером Сирл пошел вниз по проулку, здоровый и трезвый. После этого его никто не видел. Существуют следующие варианты. Первый: он случайно упал в воду и утонул. Второй: его убили и бросили в реку. Третий: он ушел отсюда, руководствуясь собственными соображениями. Четвертый: он бродит где-то, потому что забыл, кто он и куда идет. И пятый: его похитили.

– Похитили?!

– Мы ничего не знаем о его жизни в Америке, мы должны учитывать это. Быть может, он приехал в Англию, чтобы на время убраться из Штатов. Я ничего не узнаю о нем, пока мы не получим отчет с Западного побережья – если получим. Скажите, пожалуйста, а что вы думаете о Сирле?

– В каком плане?

– Как вы считаете, он способен на розыгрыш?

– Ни в коем случае.

– Лиз Гарроуби тоже высказалась против. Она заявила, что розыгрыш не показался бы Сирлу забавным. А как вы думаете, его сильно увлекла Лиз Гарроуби? Вы же были у них на обеде.