Семён в отместку отлупил его на первой же перемене, помогали ему все мальчишки с бóльшим или меньшим энтузиазмом и сноровкой. Артём безжалостно добивал его своим ранцем. Но больнее всего было то, что Ваня не мог понять, за что с ним так. Ведь он не сделал ничего плохого и даже не соврал! Он просто сказал правду, как его учила мама…

Ребята взрослели – сильнее и жёстче становилась их травля. Она росла вместе с ними, принимая неправдоподобные и невыносимые размеры. Не было никакого наказания тем, кто разбил горшок с несчастным умирающим фикусом, и первопричина ненависти быстро забылась. Измываться над Ваней стало всеобщей забавой и развлечением.

Ваня долго плакал и умолял родителей, чтобы они забрали его из этого страшного класса, где каждый старается причинить ему боль: ударить, пнуть, уколоть, испортить тетради. Но отец отвёл мальчика на секцию рукопашного боя и сказал:

– Учись защищать себя, а не бегать. Ты должен стать мужиком! Научишься бегать – останешься трусом на всю жизнь.

Иван каждый день ходил на тренировки, терпел боль, учился не плакать и не жаловаться на судьбу. Потом научился драться и мог бы любому дать сдачи, но к тому моменту забава всем надоела и одноклассники перестали его замечать. Для всех он превратился в тень. Нескончаемые месяцы тренировок были напрасны…

За все эти мучительные школьные годы Иван научился двум вещам: молчать и держать удар. Ото всех: от одноклассников, от учителей, от родителей. Зачем кому-то что-то говорить, ведь когда просишь о помощи, получаешь только упрёк или новый удар?! Нужно всегда молчать и действовать самостоятельно.

Теперь, находясь внутри класса, но глядя на него со стороны, Иван понимал, что все всё знают, что все сговорились. Понимал, что исчезновения не прекратятся до тех пор, пока все подростки друг за другом не растворятся в огромном холодном городе. Надо было каким-то образом остановить их и повернуть время вспять. Чтобы течение жизни вернулось в привычное русло.

Сердце Вани сильно колотилось: он чувствовал, что настал тот момент, когда он сможет исправить и изменить прошлое. Своё прошлое.

Неужели где-то в глубине души он хотел дружить со своими одноклассниками, которые, собравшись оравой, наваливались на него, прижимали к полу, загоняли в угол, долго били и весело смеялись? Или хотел отомстить, превратившись из изгоя в героя? Об этом Иван не думал: он просто почувствовал, что пришло его время.

День тянулся бесконечно долго и мучительно, вытягивая жилы, выматывая нервы, которые, как оголённые провода, начинали коротить, выбрасывая фонтаны агрессии и истерик. Срывались и ученики, и учителя. Школа была оцеплена полицией. Следователи, не выходя, много часов работали в кабинете директора, отрабатывая коллективное заявление от матерей, подозревающих Владлена Петровича в причастности к похищению их детей. У него был мотив. Ни для кого не было секретом, что это ЧП освободило для него директорское кресло.

– Бред! – устало приткнувшись к массивному столу, говорил Владлен Петрович. – Их просто обманули… На их горе наживаются мошенники. Понимаете? Кстати, вы можете проверить магические способности этой так называемой Рагды? – оживился директор.

– Следственный комитет не Хогвартс[1], – заполняя бланки, мрачно проговорил следователь. – Лицензии на колдовство не выдаём.

– Я должен работать! А не писать объяснительные записки. Вы это, надеюсь, понимаете? У меня дети пропадают! Каждый день! Мне не нужны их пропажи!

– Если есть претензии, оформляйте жалобу…

– Уму непостижимо! Какая-то женщина вырядилась в ведьму, и теперь она оракул, истина в последней инстанции! Все ловят каждое её слово. А меня никто и слушать не хочет! Не я же себя директором сюда назначил? Какая мне выгода, что здесь дети пропадали? А сейчас?! Они уже у меня сбегают! И теперь мне за них достанется. И если куда отправят, то точно не на пенсию!