– Серьезно? Она так тебе и сказала?

Рита кивнула, вдруг почувствовав себя доверчивой идиоткой. По тону Марка она уже поняла, что это неправда.

– Лерка любит придумывать всякую ерунду, фантазия у нее работает прекрасно. Впрочем, я не могу знать наверняка. Когда мы познакомились, ей было уже девятнадцать. После совершеннолетия ее из интерната перевели в клинику, а что было раньше, я не знаю. По крайней мере, Ксения не упоминала ничего такого, и в ее документах нет записей о том, что она жила где-то вне интерната. Но мне, наверное, стоит расспросить тебя подробнее о том, что еще она тебе наговорила, – он задорно улыбнулся, – чтобы избежать каких-нибудь недопониманий в будущем.

– Больше вроде бы ничего такого, – улыбнулась в ответ Рита. – Разве что еще только о своих родителях.

Марк мгновенно напрягся, это не укрылось от нее, хоть она и продолжала следить за дорогой.

– Что именно она говорила? – его голос тоже прозвучал напряженно, и в нем не было уже ни тени улыбки.

Рита задумалась, вспоминая.

– То, что они ее бросили, а себе завели другого ребенка.

– И все?

– Да. Марк, в чем дело?

– Понимаешь, у Леры есть навязчивая идея. Она ненавидит своих родителей и хочет отомстить, уничтожить, как она сама говорит. Ксения считает, что это желание – словно ниточка, которая помогает ей выжить. Представь, каково ей было сначала в интернате, а затем в больнице. Она была совсем одна, никому не нужная. Ни родных, ни даже друзей. Да и сейчас ей непросто. У нее никого, кроме нас, нет, она не умеет жить в этом мире, не знает людей, не знает законов. И эта ненависть к родителям помогает ей не свихнуться окончательно и ничего с собой не сделать. Это как цель. Но если рано или поздно она их найдет, я не поручусь за их безопасность. Поэтому все сведения о ее семье Ксения держит под замком, даже я не знаю, кто ее родители. Так безопаснее. И для них, и для Леры.

Рита согласно кивнула, задумавшись о том, что он сказал. Она плохо знала Леру, чтобы понять, на что та способна, но хорошо помнила ее голос, пропитанный ненавистью, когда она рассказывала ей о родителях. И если даже Марк и Ксения, которые знают ее гораздо лучше, предпочитают держать эти сведения от нее подальше, то Рите вообще не стоит об этом даже заговаривать.

– А кто оплачивал ее содержание в клинике? Я ведь так понимаю, клиника была дорогой?

– Ты себе не представляешь, насколько, – снова улыбнулся Марк. – Но, если честно, я без понятия, кто платил за Леру. – Он вдруг замолчал, о чем-то задумавшись. – А ведь это на самом деле интересный вопрос…

Больше о Лере они не говорили. Рита, боясь опять ляпнуть что-нибудь не то, перевела разговор на обыденные темы, и оставшийся путь пролетел незаметно, хотя до поворота с указателем «Соснянка» они доехали лишь через два часа после того, как покинули предыдущую деревню. Дорога, даже пустая, оставляла желать лучшего, и Рита не рисковала ехать по ней слишком быстро. Путь пролегал через многочисленные деревни, где приходилось снижать скорость еще больше.

Соснянка оказалась довольно маленькой и пустой деревней, несмотря на время, приближающееся к вечеру. На центральной улице лежал старый, сильно потрепанный временем и погодными условиями асфальт, остальные же улицы, пересекавшие ее то тут, то там, были и вовсе грунтовыми. По обе стороны каждой из них располагались одноэтажные деревянные домики, окруженные небольшими дворами и огородами. Рита и Марк не заметили ни одного строения из кирпича. Оставалось только догадываться, каким образом в такой маленькой деревне оказался ФАП. Разве что соседние поселения, относящиеся к нему же, были еще меньше. По опыту посещений предыдущих деревень они уже знали, что достаточно ехать по главной улице, как непременно наткнешься на нужное здание. Оно могло быть как отдельным, так и объединенным с еще каким-нибудь важным деревенским объектом. В Соснянке оно оказалось отдельным, но таким же деревянным и одноэтажным, как и остальные дома. Узнать ФАП они смогли только по соответствующей вывеске. На улице еще не стемнело, поэтому свет в окнах не горел, даже если кто-то и находился внутри.