4. Глава 3. Бессонная ночь

Глава 3. Бессонная ночь

Вглядываясь в тяжёлый еловый полог, сквозь который сочился в небо прозрачно-сизый дым от костра, Марибор пытался дышать ровно, отчаянно отгоняя будоражащие мысли, но травница была слишком близко. Одурманенный запахом Зариславы, княжич всё никак не мог уснуть, хоть и пытался уговорить себя остыть. Тогда он отстранился, чтобы не чувствовать тепло, исходящее от неё, не слышать её запаха, который сводил с ума. Пусть травница всё ещё колеблется с ответом, но она с ним, рядом, она больше ничья, только его. С самого первого дня встречи он это знал, хоть и не верил колдунье. Марибор сразу почуял Зариславу, как волк, слышащий запах своей самки. Он просто понял, что она предназначена ему.

Но и другое пророчество Чародуши всё же сбылось — навь-река, что течёт в его крови, едва не погубила травницу. Ко всему, как ни скорбно это признавать, ценой его мести стали смерти лучших воинов Волдара и Доловска.

Марибор надрывно вздохнул, думать о том было тяжело. Кажется, он только сейчас начал осознавать в полной мере, что натворил. Будто две луны назад и не он был вовсе, а кто-то другой, кто повелевал им. Марибор был очернён злобой, ненавистью к брату, племяннику, к людям. Будто наваждение какое-то затмевало его ум.

Княжич закрыл глаза, помыслил о минувших событиях, начиная с того времени, как он сговорился со степняками, как взял под своё покровительство Вагнару, условившись уничтожить Данияра, и заканчивая тем, как едва не погибла Зарислава, и сам он чудом выкарабкался с того света. Всё внутри померкло от осознания того, чем бы могло всё закончиться. Конечно, не было ничего радостного в том, что племянник, пусть и не поквитался, но выставил его вон за порог, заставив бежать сломя голову. Вроде и должен не слышать земли под собой от радости, что вознаградила богиня-пряха доброй долей, и гнев рода не обрушился на него, острой секирой в руках Данияра да на шею. Однако червь смятения точил душу из-за того, что сын Горислава погнал его с родной земли. Даже и признавал свою вину, а верно, для другого воина лучше бы смерть, чем такое унижение. Для Марибора пусть и не стоила ничего его жизнь, но была дорога, какой бы скверной она ни была.

Вдобавок ко всему, чем ближе подбирались к Деннице, тем сильнее назревало беспокойство, которое вялым током закручивалось в воронку, утягивая в вязкую глубину. И Марибор не мог толком разобраться, что именно так волновало. "Беда беду накликает", — вспомнились слова Творимира. Тогда волхв предчувствовал свою кончину, и она пришла. Жестокая, непоколебимая, своенравная Мара забрала его жизнь, оставив Марибору много загадок.

Внезапно боль продрала рёбра на левом боку, будто по его плоти вновь прошлось лезвие Оскабы, сдёргивая кожу. От этой почти осязаемой рези по глазам ударило алое зарево, дёрнулись мышцы на скулах. Марибор зажмурился, слыша в голове сквозь шелест крови озлобленный голос Вагнары, видя как наяву её холодные мерцающие сталью глаза, смотрящие будто в саму бездну, отчуждённые, не знающие жалости.

Находясь в плену у степняков, Марибор вспомнил обрывки своей жизни. А ведь после он иногда пытался снова вернуться в прошлое и попытаться восполнить в памяти отрочество, но всегда упирался в глухую стену, и напрасными были попытки биться в неё — не преодолимы заклятия Творимира. А в том, что это была волошба, Марибор не сомневался, ведь не мог же он подчистую забыть то, каким тайным умениям учил его старец.

"Для чего это нужно? Зачем ворошить минувшее, тревожить раны и снова испытывать мучительную боль? Какой в этом смысл?"