Мы с Виталиком ожидали конца разговора.

– Поехали. – Марина убрала телефон в карман и кивнула мне.

– А АЯ? – я показал на тёмный прямоугольник на своей руке.

– Ах, твоя АЯ… секретная… – взяв бинт, Марина перевязала мне запястье и добавила. – Скажем, что ты тут сильно оцарапался.

– А если он попросит рентген?

– А если у тебя рука отпадёт? Будем уверенно утверждать, что ты упал и поцарапался, и у тебя металлический предмет застрял под кожей, который нельзя доставать. Другие варианты есть?

– Нет. Что делать с Сачем?

Мы все одновременно посмотрели на белое облачко, лежащее на кровати и укрытое чистым одеялом.

– А вот тут, ты уж меня прости, я понятия не имею!!! Я волонтёр!!! Я даже не ветеринар!

– А он и не собака!

– Тем более!!! Он даже не собака! – Марина была зла и напугана одновременно, глядя как беспомощно стонет Сач. – Миша! Ты пойми! Я ему могу поставить внутривенную капельницу, но где у него вены? Где вены на руках? Где у него руки??? Да я даже внутримышечный укол не могу поставить, потому что у него нет жопы! У него есть только голова!

– Он очень умный! Очень!

– Ну вот поэтому… – устало прошептала Марина. – у него только голова.

– Пхууза… – прошептал Сач.

– Что? Сач! Дружище! Что-о-о-о??? – я бросился к нему и заглянул в полузакрытые глаза. – Что? Я не понимаю тебя!!!

– Пхууза…

– Пхууза… Господи!!! Что это? – я вытащил руку-дымку и постарался сжать её максимально сильно.

– Рука??? – хором спросили Виталик и Марина.

– А? Ну да. У него есть руки. Они вот такие. Из дыма.

– Как он ими держит что-нибудь?

– Очень сильно держит… – я вспомнил, как Сач поймал меня, летящего с обрыва на планете Полеза. – Сач. Дружище. Пхууза… что это?

Сач приоткрыл глаза, посмотрел на меня и добавил:

– Пить.

– Ещё? Пить! – я соскочил и бросился на кухню за водой.

– Не много ему воды?? – закричала Марина мне вслед. – Он выпил бутылку в машине. И тут уже бутылку выпил! И сейчас ещё… Куда в него лезет? А как он в туалет ходит?

Эта фраза была целиком проигнорирована, и я подставлял Сачу воду, бережно, словно маленькому ребёнку.

Аккуратно придерживая дымкой кружку, он снова с жадностью пил.

«А вдруг и вправду нельзя так много?» – подумал я, и стал осторожно убирать кружечку.

– Нгидинга укупхууза оканинди! – огрызнулся он и притянул к себе кружку. – Нома кунхаало пхууза!

– Пхууза! – я так обрадовался, услышав знакомое слово. – Ещё пить?

– Пить! – Сач стал заметно оживляться, и даже привставал на другой руке.

– Ему получше! – Марина тоже заметила, что краснокнижное животное приободрилось.

Я протянул ему кружку и поставил рядом с кроватью пятилитровый пузырь с водой.

– А что он ест? – спросил Виталик.

– Да всё ест, вегетарианское. Всегда ел вместе со мной.

– Ему надо поесть! – Марина убежала на кухню, и через пять минут вернулась с супом и тремя видами бутербродов, от вегетарианского до мясного, на всякий случай. – Вот!

Сач посмотрел на неё, прищурился, улыбнулся и прошептал:

– Марина! Савиу’бона!

– Он меня знает? – она отшатнулась от кровати и спиной отошла поближе к Виталику… тот в свою очередь привстал и приблизился к Сачу:

– Привет!

– Виталик! – голос Сача стал радостным, и он удивлённо посмотрел на меня. – Марина фуфи Виталик!

– Фуфи? – засмеялся я. – Марина не фуфи! Марина нас спасла!

– Марина, – сказал ещё раз Сач и показал на неё дымкой, – фуфи, – дымка переместилась на Виталю. – Виталик!

– Ааааа, Марина и Виталик! Тогда даааа, тогда Марина фуфи!!! – мы все облегчённо засмеялись. Стало очевидно, что Колобку становилось лучше, а значит можно было подумать о моей руке.