«Невинные рассказы»: 3, 25

«<…> я так скажу, что это один из главных рычагов администрации, чтоб всем было весело! Если всем весело, значит, все довольны – это ясно, как дважды два!»

«Невинные рассказы»: 3, 42

«<…> народ, ваше превосходительство… это его, можно сказать, единственная забота, чтоб быть нравственным… Если уж и в народе нет нравственности, что же такое будет?»

«Невинные рассказы»: 3, 48

«Борода глазам замена: кто бы плюнул в глаза – плюнет в бороду!»

«Невинные рассказы»: 3, 61

<Об отношении к начальнику:> «Я вам так скажу, что я и купаться-то бы перед ним в одной рубашке не осмелился, а так бы вот в мундире и полез в воду…»

«Невинные рассказы»: 3, 62

«Раздайся, грязь, навоз ползет!»

«Невинные рассказы»: 3, 63

«<…> для сердца начальника дороже всяких почестей, дороже всех богатств сердечное расположение подчиненных».

«Невинные рассказы»: 3, 69

«<…> ничто так не услаждает наших досугов, как разбор родства и свойства сильных мира сего».

«Невинные рассказы»: 3, 107

«Не знаю, как в других местах, а в нашем городе и в нашем обществе всякая новая семейная радость наших вельмож поистине составляет семейную радость каждого из нас».

«Невинные рассказы»: 3, 107

«Некий административный лай».

«Невинные рассказы»: 3, 107

«А какое отдохновение может быть приличнее карт для служащего человека? Вино пить – непристойно; книжки читать – скучно, да и пишут нынче всё какие-то безнравственности; разговором постоянно заниматься – и нельзя, да и материю не скоро отыщешь; с дамами любезничать – для этого в наши лета простор требуется; на молодых утешаться – утешенья-то мало видишь, а всё больше озорство одно… Словом сказать, везде как будто пустыня. А карты – святое дело! За картами и время скорее уходит, и сердцу волю даёшь, да и не проболтаешься. Иной раз и чешется язык что-нибудь лишнее сказать, ан тут десять без козырей соседу придёт – ну и промолчишь поневоле. Нет, карты именно благодетельная для общества вещь – это не я один скажу».

«Невинные рассказы»: 3, 115

«Такого-то числа, встал, умылся, помолился Богу, был в палате, где пользовался правами и преимуществами, предоставленными мне законом и древними обычаями родины; обедал, после обеда отдыхал, вечер же провёл в безобидных для ближнего разговорах и увеселениях».

«Невинные рассказы»: 3, 116

«Непотребное время».

«Невинные рассказы»: 3, 125

«Генерал Слабомыслов».

«Невинные рассказы»: 3, 129

«Гений хозяйственной распорядительности».

«Невинные рассказы»: 3, 130

«В публичных местах нет отбоя от либералов всевозможных шерстей, и только слишком чуткое и привычное ухо за шумихою пустозвонных фраз может подметить старинную заскорузлость воззрений и какое-то лукавое, чуть сдерживаемое приурочивание вопросов общих, исторических к пошленьким интересам скотного двора своей собственной жизни».

«Сатиры в прозе»: 3, 260

«Нахальство и сознание ничем не сокрушимой силы».

«Сатиры в прозе»: 3, 262

«Генерал Конфузов».

«Сатиры в прозе»: 3, 267

«<…> каким образом должен действовать сам господин Конфузов? Очевидно, он должен источать бесконечные источники слёз умиления при виде тех задатков самостоятельности, которые успели проявить в последнее время россияне; очевидно, он должен восторженно размокать и с каждой минутой всё более и более обращаться в сырость под знойными лучами гласности!»

«Сатиры в прозе»: 3, 270

«Мы конфузимся, так сказать, скрепя сердце; мы конфузимся и в то же время помышляем: “Ах, как бы я тебя жамкнул, кабы только умел!” От этого в нашем конфузе нет ни последовательности, ни добросовестности; завтра же, если мы “изыщем средства”, мы жамкнем, и жамкнем с тем ужасающим прожорством, с каким принимается за сытный обед человек, много дней удовлетворявший свой аппетит одними чёрными сухарями».