Можно ли считать бывшую торговку рыбой, при помощи магии и хитрости ставшую королевой Грэйн, своим временным союзником – или же нужно при любой возможности сообщить о ней ирнийским магам, даже наплевав на возможность освободиться с ее помощью?

«Такие, как она, убивают не задумываясь. Она не станет оставлять свидетеля».

«Перстень».

О да! Это была бы сильная приманка даже для него, но…

«Перстни даются лишь раз, а приманка на то и приманка, чтоб содержать внутри острый крючок».

Старый мастер вздохнул.

Нет. Свой перстень он потерял. Да и зачем ему теперь перстень? Брал-то он его не для себя, а для Вирдиса. Секретный вирдисский агент в самом сердце Ирнии, с самыми широкими полномочиями и самыми большими возможностями. К чему все это теперь? У Вирдиса теперь совсем другой враг. И не только у Вирдиса. Если эта бестелесная тварь своего добьется…

Нет уж! Ирния в союзе с Теарном – куда более умиротворяющее зрелище, чем эта бешеная тварь, вцепившаяся в глотку всему миру. И вообще самой большой проблемой для Вирдиса будет усиление Архипастырского присутствия. Но лучше уж Архипастыри, чем эта…

Старый агент посмотрел на свой палец, с которого так, в сущности, недавно осыпался мелким крошевом колдовской перстень…

Ей кажется, что она поймала его. Поймала его на этом. На желании вновь… хоть на миг почувствовать… обрести утраченное. Когда она сама обрела перстень, у нее были силы с ним справиться, а он… одно лишь ей неведомо… то, что он брал перстень не для себя. И это делает его свободным. Таким же свободным, как она. И даже еще свободнее. Его не сжигают ярость и месть, он свободен от обиды и гнева и может спокойно выбирать.

В сущности, тут и выбирать-то нечего…

Покончив с раздумьями, старый мастер преспокойно забыл до времени все, о чем думал, после чего отозвал погоню, накормил псов, отправил на отдых всадников и погасил факелы.

В его сознании наступила ночь.

Лучшее время для засады.

Когда в камере открылась дверь, агент Тень ни единой мыслью не подал знак своей незваной гостье, что в окружающем их пространстве наступили хоть какие-то изменения. Он знал, что дверь откроется, знал, когда, и ждал этого. Он был готов. А потому его раздумья ни на миг не изменили своего вялого течения, и скрип открывающейся двери скользнул по ним, словно тень птицы по глади лесного озера – быстро и незаметно.

Каждый день в это время к нему заходил дежурный маг ирнийской секретной службы. Один из тех, в чьем ведении находились пленники, считающиеся особо опасными. Те, кого предпочитали содержать не только в обычных, но еще и в магических оковах.

Надо же скованным по рукам и по ногам при помощи магии пленникам как-то есть, пить, отправлять естественные надобности, да просто мышцы размять, в конце концов. Вот и приходит время от времени специальный такой маг. Снимает магические оковы, проверяет состояние пленника и, если это необходимо – подлечивает.

Будет маг его обследовать – непременно на эту приблудную тварь наткнется. И разумеется, не оставит ее там, где она есть. Если повезет – тут же и уничтожит, ну, а нет, так хоть доложит кому следует. Главное, чтоб эта гадина раньше времени ничего не пронюхала. Не то ведь зароется так, что и не сыщешь ее. А это плохо для Вирдиса. Для Вирдиса лучше, чтоб она была мертвой. Окончательно и бесповоротно мертвой. Даже если вместе с ней придется умереть одному усталому старику.

Вирдисский агент не хотел дать времени для подготовки поселившейся в нем твари, и ему это удалось.

Почувствовав магическую силу вошедшего, чародейка в панике заметалась. Она не знала, кто вошел и для чего, не могла рассмотреть это из своего ледяного убежища, она просто чувствовала чужую силу, и ей было страшно.