Два воинства грозно стояли друг против друга.

– Не откажешь в смелости мужам Ирландии, если они пришли сражаться с нами, – сказал Брес сыну Де Домнанна.

– Клянусь, – заявил тогда Индех, сын Де Домнанна, – на мелкие кусочки разрублю я их кости, если они не покорятся нам и не заплатят дань.

Сиды же постановили не пускать в битву Луга, потому что его смерть была бы для них невосполнимой утратой, и они приставили к нему семь воинов стеречь его.

В первый день ни один из королей не вступил в сражение. Бились не на жизнь, а на смерть только простые воины, гордые оказанной им честью.

Вечером воины расходились, а наутро вновь сходились в жестоких поединках, и так продолжалось много дней. Одного не могли понять фоморы: почему их поломанные мечи, брошенные на поле битвы, так и лежали там и их раненые умирали, не дождавшись рассвета, а у детей богини Дану все было по-другому – и мечи не валялись, и раненые шли утром сражаться как ни в чем не бывало.

А дело было вот в чем. К западу от Маг Туиред и к востоку от Лох-Арбах колдовали над родником Дайансехт и его сын Октруил и его дочь Айрмед. Всех, кого ранили днем, приносили сюда и опускали в воду как мертвых, а из воды они выходили сами на своих ногах, да и сил у них становилось не в пример больше.

С мечами же и копьями управлялись Гойбниу Кузнец да Лухта Плотник, которые умели работать быстрее всех на свете. Кредне Медник не отставал от них, и к утру все поломанные мечи, копья и щиты опять делались как новые.

Фоморы решили послать одного из своих юношей, чтобы он разузнал, как сиды умудряются столь быстро чинить свое оружие и исцелять своих раненых. Выбор пал на Руадана, сына Бреса и Бригит, дочери Дагды, потому что он был сыном и внуком сидов. Руадан ловко справился с тем, что ему было приказано сделать, и возвратился к фоморам. Выслушав его, фоморы решили, что больше всех вредит им Гойбниу Кузнец, и они послали Руадана убить его.

Руадан пришел к Гойбниу и попросил у него наконечник для копья. Потом он попросил у Кредне заклепки и древко у плотника. И все получил. А еще там была Крон, мать Фианлуга, точившая копья.

Руадан взял в руки копье и бросил его в Гойбниу. Он не промахнулся, но Гойбниу вытащил копье и метнул его обратно в Руадана, который тотчас упал замертво. И Брес, и все фоморово воинство видели, как он был сражен и умер. А потом пришла Бригит и оплакала своего сына. Гойбниу же вошел в родник и вышел из него живым и здоровым. Однако Октрайаллах, сын Индеха, призвал к себе всех фоморов и приказал каждому взять по камню и бросить его в родник. После этого родник пересох, а над ним выросла гора, которую назвали Горой Октрайаллаха.

Пока Гойбниу ковал наконечники для копий, дурные слухи дошли до него о его жене. Тяжело стало у него на сердце от ревности, а так как в ту минуту держал он в руках древко копья, то запел заклинания, и, кого бы потом ни поражало копье, вспыхивал тот ярким пламенем и сгорал в мгновение ока.

Наконец настал день великой битвы. Фоморы покинули свой лагерь и стали тесными рядами. Не было среди них ни вождя, ни простого воина, который не прикрыл бы тело кольчугой, не надел бы на голову шлем, не взял в правую руку тяжелое копье, не повесил на пояс меч, а на плечо – щит. И идти против них в тот день было все равно что биться головой о стену или нападать на огонь.

Но сиды поднялись и, оставив Луга и девять воинов, стороживших его, вступили в бой. Мидир был с ними, и Бодб Деарг, и Дайансехт. Бадб, Маха и Морриган кричали, что идут с ними.

Трудный был бой. Поначалу тяжело доставалось сидам. Нуада Среброрукий, король Ирландии, и Маха, дочь Эрнмас, пали, убитые Балором, королем фоморов. Октрайаллах убил Кассмайла, и Кейтленн тяжело ранила копьем Дагду.