– Нет, нет! Ты что это придумал? – взгляд отца сверкнул из-под насупленных бровей. – Я его и пальцем не тронул. Он, к счастью, был уже мёртв, когда я там появился… Я подхожу к церкви, гляжу, народ столпился, лица перепуганные… Думаю, ну, видно, наш святоша успел им уже про тебя набрехать… Ладно, думаю, сейчас всё всем разом и объясню… Подхожу ближе, а он лежит там, на телеге… Колум его довёз на своей…

Шон сжался, обхватив себя руками, пытаясь осознать то, что говорил отец. Сейчас бы обрадоваться… Ведь теперь им нечего бояться, и уезжать не надо, не придётся бросать Шанну, никто не станет его травить, никто не узнает о том, что такое Шон Фланаган на самом деле. Но в сердце Рыжего не было радости, лишь жалость к мёртвому и колючая, едкая горечь, а потом пришёл страх…

Шон вскинул испуганный взгляд на отца.

– Я его не трогал! Пап… Клянусь, это не я! Это не я!

– Тише, тише, парень! Ты чего? – старший Фланаган едва не выронил трубку. – Я разве же тебе в укор? И в мыслях не было! Я знаю, что ты тут ни при чём. И, к нашему с тобой счастью, кончился наш святой отец на глазах у человек двадцати, не меньше. Потому… никто тебя не обвинит!

Шон от этих слов немного успокоился, хотя ему по-прежнему было не по себе.

Но тут отец добавил уже не так уверенно, покосившись виновато на сына:

– Надеюсь… не обвинят. Скажи, кто-нибудь видел, что ты приходил в церковь к Молоуни?

Шон отрицательно замотал рыжей головой.

– Точно? Никто? Это хорошо, это очень хорошо, – отец снова потянулся к своей кружке. – Может, тогда и обойдётся…

– Я, правда, ничего ему не делал, только оцарапал… – напыжился Рыжий.

– Я тебе верю, сынок, – серьёзно кивнул Донал. – Но… тут такое дело… Очень уж странная смерть нашла нашего святошу. Нечистое дело… Зная, что про нас болтают, как бы и к этому Фланаганов не приплели. Очень может быть, что умереть Шеймусу помогли…

– Его убили? – ужаснулся Шон.

– Нет. И... да, – отец заговорил чуть тише, будто кто-то мог его услышать. – Я там пока стоял среди зевак, кое-что услышал, кое-что спросил. И по всему выходит, нечто очень странное и дрянное случилось. Выходит, что отец Шеймус свихнулся. Понимаешь? Разум у него помутился перед смертью. Он прибежал бегом на площадь к причалу. При этом кричал истошно, по сторонам оглядывался, брыкался и отмахивался, будто за ним гнался рой пчёл. Разумеется, никто за ним не гнался, все это видели. Да только Шеймус не верил тем, кто его пытался остановить и образумить, умолял спасти его, хватался за прохожих. А потом оборачивался нервно и кричал, чтобы его оставили в покое. Видно, совсем он помешался на этих своих бесах, которыми пугал прихожан. Люди сначала даже посмеиваться стали, а потом уж стало всем страшно, когда поняли, что святой отец явно не в себе. Он бросился на причал, но несколько наших рыбаков поймали его у самого края, сообразив, что тот сейчас сиганёт в воду и утонет. Оттащили его от воды, но он так блажил и брыкался, что на берегу его отпустили. Он снова стал отбиваться от каких-то невидимых преследователей, опять сорвался с места и побежал в другую сторону. И вот на Горбатом мосту, запнулся, повалился на перила, не удержался и упал вниз.

– Там же не очень высоко? – прошептал Шон, чувствуя, как кровь от лица отливает от такого рассказа.

– Да, но Молоуни угораздило полететь вниз головой, так неудачно, что он мигом свернул себе шею. Когда к нему подбежали, он был уже мёртв. Сначала они даже подходить и трогать его боялись. Уж больно всех перепугал наш святой отец. Потом подвернулся Колум Фицпатрик с телегой… У этого старика всегда хватало здравого смысла. Он убедился, что Шеймус мёртв, и отвёз тело к церкви…