– Чего-о-о? – пес протяжно взвыл и вдруг повалился на спину, суча лапами от хохота, и давя яблоки своей тяжестью.

– Макуша, милая… – растерянно прогудел змей. – Что мне тут делать?

Милая! Он назвал ее милой!

– Как… чего? Вождем нашим станешь!

От ловчей ямы донесся слабый протестующий возглас и тут же стих, стоило Кингу Велесу хлестнуть хвостом. Зато Симаргл принялся извиваться от восторга:

– Первый Дракон… Властитель Четырех Стихий… Вождь племени человеков! Властительница будут… в восторге!

– Замолчи, Пес! – сгусток пламени ударил рядом с катающимся по земле псом, заставив его с визгом поджать хвост. Первый Дракон повернул громадную голову к Макуше, дым тонкими струйками клубился над его ноздрями. – Девочка, это невозможно.

– Почему? – опуская голову, упрямо прошептала новая Ведающая племени.

– Потому что мне это неинтересно. – уже с легкой досадой ответил змей. – Я не для того оставил Ирий, чтоб сидеть в твоем… племени. Я хочу поглядеть ваш мир… все земли, а уже потом решать, где и надолго ли оставаться.

– Что там глядеть! – завопила Макуша. Он думает, она вовсе глупа? Остров его – последняя земля, а за Большой Водой мир уже и кончается, иначе чего б к ним чужаки приходили? Шли б себе куда-нибудь в другую сторону. – Я стану твоей бабой!

– Кем? – радужный дракон попятился, а пес завыл, дрыгая всеми лапами и молотя хвостом.

– Охотник не может без бабы! Кто шкуры скоблить будет, коренья собирать, одежу шить…

– Она тебе и чешую надраит, с песочком! – выл пес.

– Я все умею! – протянула к змею руки Макуша.

Он долго, шумно выдохнул, окутываясь белым паром. Пляшущие вокруг радужной шкуры языки пламени принялись стихать, а земля перестала качаться под ногами. Длинный чешуйчатый хвост развернулся и… легонько толкнул Макушу в грудь, заставляя усесться в пыли.

– Подрасти сперва, человечка! – прогудел змей. – Я такими маленькими… и дикими… не увлекаюсь. – громадные крылья хлопнули снова… и змей медленно и величаво поднялся в воздух. Заложил круг и понесся навстречу восходящему Глазу, постепенно тая в его лучах. В изнеможении подвывающий пес полетел следом и вот они исчезли в разгорающихся на Голубом Пологе красках. Змей не оглянулся.

Сидящая в пыли девчонка медленно поднялась, постояла, покачиваясь… и зашагала навстречу старой мамонтихе. Привычно обняла толстый, как деревце, хобот.

– Ничего… – она погладила жесткую шерсть. – Охотники волокуши притянут, вытащим твоего мамонтенка. Ты на них не сердись, глупые они… и голодные… и настоящая Ведающая у племени только вот появилась…

Мамонтиха изогнула хобот и ласково подула девчонке в волосы, заставляя легкие и густые после ирийской воды черные пряди взлететь и опасть пушистым цветком. И тогда девчонка судорожно разрыдалась, пряча лицо в густой шерсти – никто не должен видеть слез Ведающей.

– Ничего… – шептала она. – Я совладаю… Погоди, Кингу Велес! – она шморгнула носом, но зло и непреклонно поглядела в разгорающийся Горячий Глаз, в сиянии которого истаял радужный дракон. – Даже я не ведаю, будешь ли это ты, твой сын, или внук – но вы еще побегаете за такими как я… маленькими и дикими! Как хвосты ваши будете за дочками и внучками моими таскаться! Так говорю я, Ведающая людей, и будет по Слову моему! – выкрикнула она.

Подобрала камень… и отправилась уговаривать старую Ведающую научит всему, что та знала. Вспомнила совет уговаривать по-умному… и выбрала камень побольше.

– Змееныш! Поганый змееныш! Катись отсюда! Катись горошком!

Брошенный меткой рукой комок грязи разлетелся об… ползущую мимо хижин летнего стойбища медвежью тушу. Туша дрогнула, развернулась и стало понятно, что не сама она плывет над землей, а лежит на плечах паренька. Лапищи добытого медведя свисали, то и дело царапая растопыренными когтями по земле, пасть скалилась у парнишки над плечом, казалось, громадные зубищи вот-вот вопьются в ухо. Медведь был огромным, парень – крупным, если бы не мальчишеская курносая физиономия его даже можно принять за взрослого мужчину, но рядом с медведем и он казался маленьким. А уж напавшие на него противники не только казались, но и были мелюзгой.