Начальник стражи повторил просьбу, на этот раз старик подчинился. Ему подумалось, что мальчику принесли еду или лекарственные снадобья. Тюремщик жалел Нику, а потому не стал противиться визитерам и позволил им отпереть решетку.

Щурясь на свет, Ника с трудом приподнялся и оперся о стену. Это был худенький, болезненного вида ребенок с темными длинными волосами и бледным лицом с тонкими чертами. Яркие большие серо-голубые глаза горели на нем, как две звезды, придавая лицу очаровательную, трогательную нежность. Илария, чувствуя непреодолимое желание как можно скорее забрать мальчика и выбраться из подземелья, переступила порог и, ступая по скользким сырым камням, подошла к Нике и взяла его за руку.

– Идем скорее! – ласково позвала она.

Мальчик поднял осторожный взгляд на княжну. В темноте он едва ли мог узнать ее, но нежный женский голос показался ему знакомым. Ника робко взял княжну за руку и вышел с нею в коридор. Здесь, в свете факела, он узнал тюремщика и начальника стражи. Его холодная ручонка крепко сжала пальцы княжны, в глазах заблестели слезы. Илария, почувствовав страх ребенка, поспешила его успокоить и тотчас обратилась к тюремщику:

– Мы забираем мальчика. Я беру всю ответственность на себя. Если станут спрашивать, скажите…

Арон не дал Иларии договорить:

– …что его забрали представители инквизиции.

Видя терзаемое сомнениями лицо старика, Илария украдкой сунула ему в руку кошелек:

– Помогите нам, пожалуйста, пан Станислав. Я не забуду вашей доброты. Ника еще совсем ребенок, сжальтесь над ним.

Старик оскорбился и вернул кошелек обратно:

– Ну уж нет, пани. Ради денег я в этом участвовать не стану. Разве что ради вас да ради этого мальца. Жаль мне его.

– Храни вас Господь! Я не забуду вашей доброты, пан Станислав. – Илария, растроганная до слез, крепко пожала руку старика.

– А вот за это благодарю. Такое впервые от благородных встречаю. Ваш батюшка никогда не жаловал меня таким обхождением. Дай Бог, доживем до вашего княжения, милостивая пани. Да хранит вас Господь!

Арон обернулся в сторону лестницы и шепнул Иларии:

– Нам пора, княжна.

Илария обернулась на Нику, который все это время прятался за ее юбку.

– Прощай, малыш, – тюремщик подмигнул ему, – и больше не попадай в такое место.

Держа Нику за руку, Илария устремилась по коридору к лестнице вслед за Ароном. Мальчик с трудом волочил ноги. На узких ступенях он пару раз споткнулся и не упал лишь благодаря княжне.

– У меня кружится голова, – пожаловался Ника, – и меня тошнит.

– Подожди, сейчас выйдем на свежий воздух, и тебе станет легче.

Мальчик собрал последние силы и, держась за Иларию, продолжил подниматься по высоким ступеням.

Лестница вела к черному выходу во двор. Арон нарочно воспользовался ею, чтобы ни с кем не столкнуться по дороге и не вызвать ненужных вопросов. Свет факела стал ярче, воздух – свежее, дыхание – легче: они наконец ступили на мостовую.

Княжна облегченно вздохнула и наклонилась к Нике:

– Как ты? Можешь идти?

– Могу. – Ника поднял глаза на княжну. Теперь он узнал ее, и впервые за эти долгие дни заточения его губы тронула улыбка.

Прохладный воздух освежил его и придал сил. Он крепче ухватился за руку княжны и спросил:

– А куда мы идем?

– К Давору, помнишь нашего лекаря?

– Помню. А зачем мы к нему идем?

– Ты пока поживешь у него.

Проходя через темный двор, Илария спрятала мальчика под своим плащом. Ей было не по себе: что, если кто-то заметит Нику и доложит великому князю? Благо башня Давора стояла недалеко, и, миновав казармы, Илария немного успокоилась. Арон шел рядом, и это вселяло в нее уверенность. Уж рядом с начальником стражи она не пропадет.