Многие сумасшедшие в мире, в сумасшедших домах – кто они? Что случилось с ними? Они распались на части, и нельзя собрать их вместе. Невозможно собрать их вместе, если только не осуществить их подавленные инстинкты. Но есть ли кто-нибудь, чтобы хотя бы сказать это? Из-за того, что я говорил это почти тридцать пять лет, я стал самым непопулярным человеком в мире.

Только вчера я увидел в журнале «Штерн» на передовице статью на пятнадцать страниц о моей коммуне, и это только часть серии. Она выйдет в пяти частях, в пяти номерах этого журнала. Заглавие на обложке было: «Государство Секса». Мне это действительно понравилось! И страннее всего то, если просмотреть эти пятнадцать страниц, вы удивитесь. Кто живет в государстве секса? Редакция «Штерна», его редакторы и сотрудники, или мы?

В этом магазине обнаженные, голые женщины – и не просто голые, потому что совершенно голая женщина не так волнует. Ее наготу нужно сделать еще более волнующей, одев ее в сексуальную одежду, таким образом, чтобы некоторые части тела были открыты, а некоторые спрятаны. Таким образом можно снова играть в прятки. Ты можешь начать видеть сны о том, как выглядит эта женщина за всей этой одеждой. Она может быть такой красивой за всей этой одеждой – фактически все женские тела одинаковы, и все мужские тела одинаковы, как только свет выключен, и все краски и различия исчезают. Темнота приносит такое коммунистическое равенство, что в темноте ты можешь любить даже свою жену.

Весь журнал полон секса, но «государство секса» – это мы. Даже «Плэй-Бой» пишет статьи против меня – в каком странном мире мы живем! Но я знаю, почему «Штерн», и «Плэй-Бой», и подобные им журналы, третьесортные, эксплуатирующие человеческую сексуальность… они продаются миллионными тиражами. «Штерн» продается тиражом два миллиона экземпляров, и каждый экземпляр, по оценкам, читает по крайней мере восемь человек – это значит шестнадцать миллионов.

Почему они должны быть против меня? А они были против меня много лет. Причина в том, что если я добьюсь успеха, этим журналам придется закрывать редакции. Они живут на подавлении. Это простая логика, и именно поэтому они против меня. Священники, которые против секса, против меня, и люди, использующие секс как средство эксплуатации, – «Плэй-Бой», «Штерн», и тысячи подобных журналов во всем мире – тоже против меня. Это кажется странным, потому что они не против Папы; нет ни одной статьи против Папы. «Плэй-Бой» должен быть против Папы, который постоянно осуждает секс. Но нет…

За этим стоит определенная логика: чем больше Папа осуждает секс, тем больше он подавляет секс, и тем лучше продается «Плэй-Бой». Только в моей коммуне никого не интересует «Плэй-Бой» или «Штерн» – кому они нужны? Если я добьюсь успеха, все эти порнографические журналы, литература и фильмы просто обречены на исчезновение. А в них вложены огромные средства, и все они будут мне противостоять – они будут мне противостоять, осуждать меня, называть пропагандистом секса, словно я распространяю сексуальность.

Если кто-нибудь и распространяет сексуальность, это, должно быть, ваш Бог. Я не имею к этому никакого отношения. Он продолжает создавать детей при помощи сексуальных гормонов. Он должен это прекратить – он должен послушаться Папу! Но эти журналы не против Бога, потому что он обеспечивает их рынком. Папы и порнографисты состоят в глубоком заговоре – и они объединились против меня, потому что я пытаюсь испортить им игру.

Оба эти вида людей эксплуатируют подавление; поэтому – и это логично, – они против меня во всем; мне противостоят и те, и другие. «Штерн», по крайней мере, не должен был бы быть против меня, если бы я создал государство секса; они должны были бы быть довольны и дружелюбны. Но нет, они в абсолютном гневе. Может быть, они даже сами не сознают, что злы на меня; может быть, они делают это абсолютно бессознательно, но у этого бессознательного есть свои собственные причины.