Все мысли, витавшие в её голове, никуда не делись, но она решила отступить от правила. Позволить себе быть счастливой ещё немного. Хотя бы сегодняшним утром.

– Ну что? – мягко спросил Саймон. – У тебя разыгрался аппетит? Если нет, то только скажи, и я остановлюсь.

В доказательство своих слов он убрал руку, положив её на талию Берты. Она обернулась, глядя на него обезумевшими глазами.

– Саймон, – строго протянула она. – Я хочу тебя.

Довольный таким ответом, Саймон обхватил её бёдра, приподнимая их над постелью и призывая согнуть колени. Сам он пристроился сзади и крепко прижался к Берте, дав понять, как сильно желал её.

– Я тоже хочу тебя, малышка, – произнёс он и добавил к ягодицам лёгкий, но звонкий шлепок. – А это тебе за то, что пыталась сбежать от меня.

От этого Берта ещё больше распалилась и прогнулась в спине. Она почувствовала, как горячая рука прошлась по её позвоночнику и задрала блузку.

Саймон внимательно осматривал под собой молочную кожу, разбросанные по простыне белоснежные локоны, утончённую фигуру с изящной талией и округлыми ягодицами, и это зрелище доставляло ему истинное наслаждение.

– Не представляешь, какая ты, – хрипло проговорил он. – Ты охрененная с любого ракурса. Если бы я разбирался в искусстве, то сравнил тебя с самой красивой картиной в мире. Самой дорогой, самой ценной, из самой частной коллекции. От тебя нельзя просто так оторваться.

То, что произнёс Саймон, и как он это произнёс, заставило Берту по-настоящему растеряться. Она не смогла вспомнить, чтобы кто-то из мужчин столько разговаривал с нею во время прелюдии. Чтобы кто-то так старательно давал понять, как она красива и желанна.

Как правило, всё сводилось к дежурным фразам после того, как всё заканчивалось, либо односторонним интересом, способна ли она принять особо изощрённую позу, чтобы отработать акробатический номер в постели.

Но все мысли о неудачном прошлом опыте в миг улетучились, едва Берта ощутила обжигающий шёпот Саймона на чувствительной коже между ног.

– Я же говорил, что ты охрененная под любым углом.

Сай склонился так, что его лицо оказалось напротив бёдер Берты. На одной из ягодиц остался покрасневший след от его пальцев, и Саймон тут же вцепился губами в соседнюю мягкую ягодицу, слегка покусывая её и добавляя новый отпечаток. Берта сдавленно простонала, когда он крепко обхватил пальцами бёдра, раскаляя и без того её невыносимое желание. Она нетерпеливо повела тазом, и Саймон перестал себя сдерживать.

Он впился ртом между округлыми и набухшими складками, всасывая, втягивая, облизывая и выталкивая их, как обезумевший. Берта ещё больше прогнулась в спине, принимая внутрь его настойчивый язык. Она чувствовала, как с каждым прикосновением тело напитывалось приближающей агонией.

Но в какой-то момент этого оказалось недостаточно, хотелось чего-то более существенного. Берта уже готова была захныкать под Саймоном и умолять его взять её прямо сейчас, как Саймон, совершив несколько точных нажатий, пустил по её телу приятную дрожь.

– Vive le Simon**, – Берта содрогнулась в накатившей волне удовольствия.

Саймон дождался, пока её дрожь, смешанная с охрипшим голосом, утихла. Лишь тогда он оторвался от Берты и, схватив за талию, заполнил её собой. Ему казалось, что если он не сделает это, то сидящее внутри желание, спалит его к чертям. Сначала сгорит всё, что внизу живота, а после огонь перекинется на остальные участки, оставляя после себя жалкий пепел.

Каждое его движение было сильнее предыдущего, и каждый раз Берта нетерпеливо подмахивала ему бёдрами.