14. Какой самый гадкий поступок вы совершили в детстве?

Я однажды съел булку, которая предназначалась больной матери, и отец меня за это отчитал. Я все понял, и больше не ел булок, отложенных для больных. Я до сих пор помню эту сцену! И предпочитаю, чтобы лучший кусок брал другой.

15. Когда вы последний раз дрались?

9 января 2003 года здоровенный мент ударил меня головой о дверной проем саратовского суда, мои руки были за спиной. Но с ментом не дерутся.

16. Как вы впервые попробовали спиртное?

Я был подростком. Один из соседей по коммуналке, майор милиции, был начальником вытрезвителя. А другой сосед, отсидевший, работал на заводе, и у него был день рождения. И вот мент украл у него несколько бутылок вина, и мы сидели на кухне и выпивали. Спиной к горячей батарее… И я так нажрался этого вина, этого портвейна!..

17. Есть ли у вас в Москве прописка?

Нет.

18. Правда ли, что вы были друзьями с Жириновским?

С Жириновским может быть другом только Жириновский. Я работал с ним в 92-м году. Я не был членом его партии, но помогал. Ездил с ним на Кубань. А потом я устраивал во Франции пресс-конференцию, знакомил с политиками…

19. Правда ли, что вы требовали ввести цензуру?

Абсолютная глупость!

20. Правда ли, что вы требовали возродить «железный занавес»?

Речь шла об экономике – я всегда утверждал, что в России ввиду климатических условий стоимость производства огромна, и мы заведомо проигрываем на мировом рынке.

21. Сохранились ли у вас французские гражданство и паспорт?

Никто, во всяком случае, меня их не лишал. Но это не дает преимуществ. Когда я сидел в тюрьме, ко мне не допустили ни консула, ни посла, и судили по законам РФ.

22. Что вам больше всего нравится в американской жизни?

Мне нравилось в 70-х жить в Нью-Йорке и видеть то, что там происходило. Но это никакого отношения не имеет к политике США. Тогда город был увлекателен. Сейчас, полагаю, он катастрофически неинтересен.

23. Что вы больше всего ненавидите в жизни в России?

Несвободу и палачество, которые пронизывают все стороны жизни последние десять лет. Особенно последние пять.

24. Радует ли вас деприватизация?

Я не вижу деприватизации. Собственность всего-навсего меняет хозяев. У «плохих» олигархов отбирается – и вручается тем олигархам, которые сотрудничают с правительством.

25. Правда ли, что в нацболах нет ничего от националистов?

Я бы этого не сказал. Мы всеми способами участвуем в борьбе за права русских за границей. Раскрутили дело Кононова, бывшего партизана, обвиненного якобы в преступлениях, расписывали поезда, устраивали мирные налеты на консульство Латвии! Так выглядит наш национализм. Но он не этнический. Мы боролись за права всех русскоговорящих.

26. Правда ли, что в нацболах нет ничего от большевиков?

Храбрость, жесткость и немного политического безумия – безусловно, есть. Видите – идут в тюрьмы, сидят за решеткой, улыбаются. Не уважают этот суд. Судья говорит: «Не называйте меня „гражданин судья“, называйте „ваша честь“!», а юный национал-большевик отвечает: «У вас нет чести!» В этом общее с революционерами, с эсерами, и это не пустое сравнение.

27. Есть ли у нацболов спонсоры-бизнесмены?

Постоянных – нет. Долгие годы постоянным спонсором был исключительно я.

28. За кого вы голосовали на последних выборах?

У меня нет прописки, и я не голосовал. И я не вижу, кому по совести и чести отдать голос.

29. Как назвать одним словом строй, существующий в России?

Государственный фашизм: фашизм чиновников. С желанием контролировать все общество и все его группы.

30. Какой строй вы бы хотели в России видеть?