Конечно, подобная неопределенность в цифровую эпоху ничуть не упрощает задачу укрепления демократии. Но она может пойти на пользу, если политики и общество избавятся от интеллектуальных помех и предрассудков, которые ведут к мечтам, очень далеким от реальности. Истерика по поводу акций протеста в Иране ясно показала, что Запад нуждается в приемлемой рабочей гипотезе, описывающей влияние интернета на авторитаризм. Вот почему политики, отчаянно пытающиеся хоть что-нибудь понять в технике и демократизации, ошибочно интерпретируют недавние события, например падение коммунистических режимов в Восточной Европе. Какой бы ни была теоретическая значимость исторических параллелей, политикам следует помнить, что одна неверно подобранная историческая аналогия приведет к тому, что построенная на ее основе стратегия окажется неудачной.

И хотя может оказаться, что невозможно сформулировать много общих законов, описывающих взаимоотношения интернета и политических режимов, политики не вправе просто прекратить ломать над этим голову, начать исследования, рассчитанные на десятки лет, и спокойно дожидаться их результатов. Это нецелесообразно. По мере того, как интернет усложняется, расширяется и сфера его применения, а авторитарные режимы обычно очень скоро находят способ извлечь из этого выгоду. Чем дольше мы медлим, тем вероятнее, что некоторые из возможностей, сейчас предоставляемых интернетом, будут упущены.

Это не значит, что прирученный интернет не может стать могущественным инструментом политика. Если такой инструмент уже оказался у вас в руках, безответственно не пользоваться им. Правда, Лэнгдон Уиннер, один из самых проницательных людей, размышлявших о современной технике как политическом факторе, однажды заметил, что “наша техника, хотя ее мощь практически безгранична, – это набор инструментов без рукояток”. Интернет, к сожалению, не исключение. Политикам кажется, будто они крепко держат “рукоятку”, однако это иллюзия: инструмент их не слушается. Они не в состоянии ни использовать мощь интернета, ни предугадать последствия своих поступков. Между тем, совершенные ими ошибки суммируются и, как в случае Ирана, приводят к тяжелым последствиям.

Большинство попыток Запада использовать интернет для борьбы с авторитаризмом можно описать как лечение неверно диагностированной болезни негодными средствами. Политики мало что могут сделать с “лекарством”, которое постоянно изменяется и поэтому не работает так, как они предполагают. Отсутствие “рукоятки” тоже не идет на пользу. Что касается болезни, то положение очень тревожное. Авторитаризм того сорта, с которым пытаются бороться политики, остался в прошлом. Чем быстрее политики поймут, что времена изменились, тем быстрее они возьмутся за выработку интернет-политики, которая соответствует 2010, а не 1989 году.

Что же касается средств, то в хозяйстве пригодятся и инструменты без рукояток. Просто надо учитывать это и найти им применение, пусть и ограниченное. Но нужно убедиться, что такой инструмент не поранит того, кто возьмет его в руки. До тех пор, пока политики не усвоят, что их проблемы с интернетом вызваны его совершенно непредсказуемой динамикой, они никогда не смогут толком воспользоваться громадными возможностями Сети.

История киберутопизма небогата событиями, но двадцать первое января 2010 года точно займет место в ее анналах (наряду, вероятно, с рассуждениями Эндрю Салливана о роли “Твиттера” в тегеранских событиях). В тот день госсекретарь Хиллари Клинтон отправилась в вашингтонский Музей истории журналистики и новостей (