Внезапно ему захотелось спать. Выбросив гильзу и пулю в мусорное ведро, он пошел в ванную, принял душ (время в квартире не изменилось, но прошедшие двадцать часов он на себе ощущал). Затем быстро разобрал постель и провалился...

Без десяти девять Крайнев вошел в свой кабинет. До обеда он поучаствовал в двух совещаниях: на одно пригласили его, второе он собрал сам. Между совещаниями он выпил чашку кофе, в 12.30 отправился обедать. Не доверяя столичному общепиту, банк содержал собственную столовую, где персонал вкусно и сытно кормили за символическую плату. После обеда Крайнев изучал материалы проверок, иные утверждал, другие возвращал на доработку. В 15.00 он выпил вторую чашку кофе со свежими сушками (сладкое не любил) и продолжил работу с бумагами. Все шло как обычно. Даже Маша не раздражала. Она сменила юбку и блузку – первая была длиннее, вторая – без декольте. Но оба предмета одежды так туго обтягивали Машино тело, что выглядела она соблазнительнее, чем вчера. Крайнев хмыкнул про себя, заметив эту уловку, но воспитывать делопроизводителя не стал. В банке было кому следить за соблюдением дресс-кода. Если у них нет претензий, зачем вмешиваться?

С бумагами удалось разобраться вовремя, Крайнев покинул кабинет ровно в 18.00. На стоянке он немного потоптался у машины, борясь с искушением. «Этого не может быть! – уговаривал он себя. – Мне просто померещилось!» Тут он вспомнил про карабин и планшет в стенном шкафу, заботливо перепрятанные поутру, и решил сменить направление мыслей. «Что мне там нужно? Это их поколение, их судьба, я не имею права вмешиваться! К тому же можно не вернуться – неизвестно, как все это действует!»

Последняя мысль Крайневу совсем не понравилась, он обругал себя «трусом» и перестал бороться с искушением. Вмешиваться было необязательно. Ничего страшного не случится, если просто навестит новых знакомых и поблагодарит за гостеприимство. Крайнев сел за руль и свернул к гипермаркету. В магазине он провел много времени: изучал товар, подзывал продавца, спрашивал, спорил и в результате добился своего – из подсобки ему притащили картонную коробку дешевого хозяйственного мыла. Коричневого, памятного Крайневу по детским годам, в гипермаркете не нашлось – такого не выпускали. Выбранное мыло оказалось китайским, белого цвета, зато без всяких букв и цифр на брусках – он проверил, разорвав упаковку. Спички покупать Крайнев не стал – все коробки были с годом выпуска на этикетках. На стоянке он погрузил мыло в багажник и отправился в магазин «Ткани». Здесь с ходу заказал два метра плотной бязи и кусок мешковины. Из последней прямо в магазине ему сшили два мешка. Без звука – в магазине видали и не таких чудаков. В аптеке немного удивились, но за дополнительную плату согласились слить йод из маленьких пузырьков в один большой с притертой стеклянной пробкой (его нашли в подсобке) и завернуть широкие нестерильные бинты в большой лист упаковочной бумаги. Плотные цилиндры хлопковой ваты Крайнев сам освободил от упаковки – ее завернули с бинтами. Таблетки аспирина и анальгина требовали большей работы, ее он оставил на дом. Шприцы в аптеке продавались только разовые, но несколько коробок с ампулами он все же купил. Подумав, взял упаковку мощного антибиотика. В аптеке ему ко всему прочему продали пять небольших пузырьков темного стекла – пустых, но чистых.

Дома Крайнев сложил покупки в прихожей и первым делом плотно поужинал. Затем принялся за работу. В домашней аптечке нашелся рулончик обычного пластыря. Крайнев отрезал несколько кусков одинаковой длины и налепил их на чистые пузырьки. На получившихся этикетках, простым карандашом написал: «Жаропонижающее», «Болеутоляющее», «От инфекции». Для двух пузырьков лекарств не было, он оставил их про запас. В остальные поочередно сыпал выдавленные из упаковок таблетки. Ваткой, смоченной в уксусе, стер с ампул все буквы, кроме названия, затем завернул их в кусок ткани. Оставшуюся бязь Крайнев порвал на портянки – вышло ровно три пары. Кроме бязи и мешковины он купил в магазине два куска шерстяной материи (покойная бабушка называла такие «отрезами»). С детских лет он помнил два названия – «габардин» и «шевиот», к его удивлению в магазине такие нашлись. Стоила ткань недешево, но Крайнев велел отрезать по два с половиной метра каждой – с запасом. От предложенной продавцом подкладки отказался – выглядела современно. Габардин и шевиот он просил потемнее, но даже такая ткань смотрелась веселенькой. В последнюю очередь Крайнев занялся мылом. Каждый брусок пришлось освободить от упаковки, и к концу работы ее собрался целый ворох. Он ссыпал мыло в мешок, завернул свободные края и получившийся тяжелый пакет уложил на дно второго. Следом поместил лекарства и отрезы. Завязанный мешок он отнес в зал и занялся собой. В антресоли обнаружил свой «тревожный» чемоданчик, заброшенный туда несколько лет назад и благополучно забытый. В чемоданчике нашлась пара армейского белья – синие трусы и голубая майка, алюминиевый станок для бритья с лезвиями, зубная щетка. Станок и щетку Крайнев сунул в офицерскую сумку и отправился в душ. Сменив белье, он надел спортивный костюм, в каком вернулся из Долгого Мха, и присел к компьютеру. Скоро он убедился, что в Интернете есть все, кроме того, что нужно. Выключив компьютер, Крайнев обул сапоги, перед этим тщательно навернув на ступни портянки, перебросил через плечо ремень офицерской сумки, взял карабин, мешок и присел на диван.