― Дождалась. А еще… ― Дракончик вдруг запнулся, завозился, будто не решаясь говорить дальше.

― Эй, не молчи, раз уж начал, ― подбодрила его я. 

― Ты сама пару раз в заповедное озеро окуналась… ― признался Тель таким голосом, словно рассказывал о чем-то ужасно тайном и постыдном.

― Ха! Значит, не совсем Мартелла рохлей была. Хоть на что-то решилась. 

― Она... ой, ты, Мартелла! Ты думала, что я стану сильнее, и мы сможем слиться и превратиться в истинную драконицу, ― прошептал упавшим голосом Тель. ― Но не вышло.

Слов, чтобы выразить всю меру своего сочувствия, у меня не хватило. Поэтому я просто подняла руку и легонько почесала дракончика по спинке между крыльев. 

Он встрепенулся, выгнул шею, застрекотал, как кузнечик. Похоже, этот стрекот заменял ему кошачье мурлыканье. 

― И почему ты раньше никогда так не делала? ― спросил умильно. ― Это, оказывается, так приятно!

Я заулыбалась и продолжала почесывать Теля по спинке еще несколько минут ― пока мы не добрались, наконец, до того самого кестана, который так любила ушедшая в мир иной Мартелла. 

На кестан дракончик взобрался сам, цепляясь за морщинистую кору когтями лап и крыльев. Мне же пришлось несколько раз подпрыгнуть, прежде чем удалось зацепиться руками за нижнюю толстую ветку. Дальше дело пошло проще. Упираясь ногами в ствол, я дошла ими до той же ветки, перекинула через нее колени, подтянулась, села, отдуваясь.

― И все-таки с тобой что-то не так. Не могла же ты разучиться по деревьям лазить, Мартелла! ― отодвигаясь от меня и грозно топорща когтистые крылышки, заявил Тель. ― Ты, может, перед смертью что-то еще с собой сделала? Не хочешь мне ничего объяснить?

― Хочу. Я ― не Мартелла. ― Признание далось мне легко. 

А вот Тель…

Потрясенный до глубин своего естества дракончик вдруг обмер, закатил глаза и, бессильно свесив крылышки, начал соскальзывать с ветки. 

― Куда, птеродактиль малахольный?! ― вскрикнула я приглушенно, упала грудью на ветку, которую оседлала минутой раньше, и подхватила вялую тушку. 

Еле успела!

Теплое тельце, покрытое мелкими чешуйками, всем своим весом оттянуло мне руки. Я подтащила его поближе. Пристроила на ветке и, придерживая одной рукой, озадаченно почесала пальцем нос, невольно копируя манеру завхоза Игнатьича. Весь немалый жизненный опыт не мог мне подсказать, как привести в чувство одного отдельно взятого дракончика. 

Сделать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца?

Побрызгать водичкой?

Похлопать по… мм… Щек-то как таковых у Теля нет. И ущипнуть вроде не за что ― ушей с мягкими мочками у него тоже не наблюдалось.

― Тель! Ну, Тель же! Очнись, а? ― Не придумав ничего лучше, я кончиками ногтей начала почесывать тонкую шейку. 

Дракончик пару раз вздрогнул крылышками и лапками, а потом, не открывая глаз, еле слышно застрекотал. 

― Вот! Молодчинка! ― обрадовалась я. ― Давай, открывай глазки!

― Не хочу. ― Мелкий вредина приподнял одно крыло и прикрыл им морду. ― Мне теперь белый свет не мил. Как я буду без моей Мартеллочки?!

Хм. Незадача. С одной стороны ― понимаю горе Теля. Он-то, судя по всему, свою человеческую половинку любил вполне искренне. А вот она о нем совсем не думала. Вон, даже не приласкала ни разу. И в иной мир отправилась, ничуть не заботясь о том, что обрекает Теля на гибель. Но сейчас дракончик только обидится, если я поделюсь с ним такими соображениями. 

― Так. Некогда мне тут с тобой, ― заявила я самым суровым тоном, на какой была способна. ― Хочешь ― оставайся, а я пошла. Сам торопил, говорил, что уйти до рассвета надо.