– Откуда я знаю, – буркнул Егор себе под нос, – до этого как-то выжил и сейчас не помру. Придумаю что-нибудь.

Он пересчитал оставшиеся деньги, убрал их обратно в карман и зашагал к дому.       Половина налички осталась в магазине, и к своему подъезду Егор подходил с полными пакетами в руках. Чистенькая красная «мазда» стояла на парковке у соседнего дома, Егор посмотрел на машину и направился к себе. Тухлый гнилой запашок чувствовался уже на первом этаже, Егор остановился у почтовых ящиков, принюхался, выругался бессильно и потащился наверх. Так и есть, «батюшка» с «матушкой» то ли в отместку, то ли по глупости увеличили скорость производства и количество отходов в два раза. На площадке под щитком громоздилась пирамида черных рваных пластиковых пакетов, набитых гниющей дрянью. И покоилось все это в густой глубокой луже, в два раза больше исчезнувшей пару дней назад. Егор молча прошел мимо, открыл дверь и вошел в квартиру. Пыльно, душно, воздух затхлый и воды, конечно, никакой. Снова репетиция армагеддона – в доме только газ, но на кой черт он нужен, не поставишь же на огонь пустой чайник? Егор свалил покупки на кухонный стол и вышел в лоджию. Красная «мазда» никуда не делась, но сейчас рядом с ней носился ее блондинистый хозяин. Он полез под капот, поковырялся там с минуту и захлопнул крышку. Небрежно, точно нехотя обнял выбежавшую из подъезда Ольгу, хлопнул ее по спине, сел в машину и укатил. Девушка стояла на дороге до тех пор, пока «мазда» не скрылась из виду, потом повернулась и ушла в свой подъезд. Егор взглянул на часы и вернулся в кухню – можно не торопиться, маршрутку он пропустил, следующая придет через час, надо чем-то занять себя. Послонялся по квартире, повалялся на диване, глядя в потолок, и, в конце концов, сдался, включил телевизор, принялся переключать каналы. Сериал, боевик, познавательная передача, концерт – за пару минут он убедился, что смотреть нечего, «картинка» вызывает лишь стойкое отвращение и желание нажать кнопку «выкл.». Но вместо вырубил только звук и потянулся к зазвонившему мобильнику. Титов, конечно, странно, что чиновник так долго с мыслями собирался.

– Егор? – как-то очень вежливо заговорил школьный приятель, – ты?

– Нет, не я, – съехидничал Егор в ответ.

– Зачем ты так? Я же предупреждал тебя, – тихо спросил Титов, – это же достойные, уважаемые люди. Я им пообещал, рекомендации тебе дал, а ты… Ты меня подставил! – в голосе чиновника послышалась истерика.

– Да, Леш, вот таким засранцем я оказался, – в тон чиновнику ответил Егор, – не оправдал я. Извини.

– Ты понимаешь, что в городе тебе работы нормальной не найти, – как показалось Егору, с угрозой, произнес Титов.

– Понял, не дурак. Все, мне ехать надо. Будь здоров, – Егор нажал «отбой» и потянулся к пульту, но гасить «зомбоящик» не спешил. Прилизанный в блестящих очочках ведущий, любимец всех домохозяек страны исчез с экрана, заодно прихватив с собой всю «картинку» полностью. И не только с этого канала – Егор быстро переключал их один за другим, и везде видел одно и то же: черный экран с едва заметными дрожащими зеленоватыми полосами. Не помехи, ни «снег», вещание просто оборвалось на всех пятнадцати доступных ему каналах. Минута, две, три – Егор нажал первую попавшуюся кнопку, и тут эфир прорвало. Картинку дублировали все телекомпании – вид на колокольню Ивана Великого и красные кремлевские стены за ней. Егор уселся на диван, не выпуская пульт из рук и методично жал на кнопки, начиная с левой верхней. Везде одно и то же – панорама московского Кремля и гробовая тишина. На пятом или шестом нажатии грянула торжественная музыка, моментально пропала, появилась студия, в ней на фоне логотипа главного канала страны появился ведущий. Весь вид, а особенно взгляд брюнета в безупречном черном костюме навевали одну мысль – перед зрителями сейчас выступит зомби, активированный колдуном пару минут назад, ибо по-другому объяснить выражение лица и даже позу: поднятые плечи и мелко дрожащие руки со скрюченными пальцами Егор не мог. А ведущий тем временем моргнул, поднял подбородок и принялся скрести руками по столу. Опомнился, расправил плечи и заговорил, глядя в одну точку перед собой, глаза его бегали, голос едва заметно подрагивал.