– А он вообще какой вид единоборств предпочитал как базовый?

– Климкин был серьезным спортсменом. Выступал в боевом самбо. А вы сразу про него – тип.

– Я, Алексей Викторович, не вкладывал в это слово отрицательных эмоций, даже не представлял, что это молодой парень. Обычно в смешанные единоборства приходят те люди, которые чего-то определенного достигли на ином поприще, в собственном, как говорят, в базовом виде спорта. То есть народ в возрасте. В вашем, например. Я вижу, вы бывший боксер.

– А как ты, Виктор Вячеславович, это определил? – с неподдельным интересом спросил полковник Альтшулер.

– Я еще на днях, перед схваткой с подполковником Балакиревым, мельком обратил внимание на тренировку ваших спецназовцев. Они при нанесении удара опускают голову, закрывают глаза и рискуют нарваться на встречный удар, пусть случайный, но сокрушительный. У боксеров против этого используется простейшее действие. Брови поднимаются на самый лоб и держатся там постоянно, даже вне тренировок и боя. Это настолько прочно въедается в кровь, что человек, долгие годы не тренирующийся и не участвующий в соревнованиях, по-прежнему держит так брови. Вот лицо Алексея Викторовича – конкретный тому пример. В этом может убедиться каждый, кто на него посмотрит.

– Как все, оказывается, просто, – констатировал Альтшулер. – Но не все же боксеры так брови держат. Я разных на своем веку встречал. Да, часто видел таких, кто брови задирает кверху, но встречал и других. Боксеров легче определить по носу. Он у них если не сломан, то попросту сплющен.

– Это вовсе не обязательно. Я встречал таких, у которых лицо было мирным и смиренным как у овечки. Да, конечно, не все брови на лоб задирают. Кто-то умеет не закрывать глаза сразу. У этого человека не возникает необходимости работать с бровями. Надо сказать, что закрытые глаза – не доказательство трусости. Это какое-то врожденное состояние человека.

– А трусость разве не врожденное состояние? – продолжал полковник Альтшулер отвлеченную беседу.

– По-разному случается. Бывает, кто-то один раз испугался и стал трусом. Но это излечимый порок. Человек может переступить через свой страх и стать отчаянно храброй личностью. Не бывает людей, которые ничего не боятся. Опасения есть у всех. Нужна, естественно, сила воли, чтобы превозмочь себя. Мы солдат так и воспитывали.

– Это каким же образом? – поинтересовался Алексей Викторович.

– Элементарно. Взять хотя бы занятия на полосе разведчика…

– Это полоса препятствий, что ли? – спросил полковник.

– Да, она самая и есть. Только удлиненная и специально усиленная дополнительными сооружениями. Ползет солдат по полосе разведчика, по песку и по земле. А взвод в это время стреляет боевыми патронами. Пули уходят в землю и в песок под руками и между ног. Так вот боец и привыкает не бояться. Хотя бывали у нас случаи, когда люди не могли себя пересилить.

– И что с ними было потом? – спросил Алексей Викторович с заметной насмешкой.

– Мы обычно отправляли таких ребят дослуживать срочную в какую-нибудь другую часть.

– Например?

– Например, в спецназ ВДВ. Я сам двоих бойцов туда отправлял, когда командовал разведротой. С интервалом в полтора года получилось.

– И как они там дослуживали? Вы не узнавали?

– Узнавал. На хорошем счету были. Там служить несравненно легче. Ведь спецназ военной разведки – это действующая армия. Всегда, даже в мирное время! Поэтому с него спрос совершенно особый.

– Ладно, – подвел итог полковник Альтшулер. – Относительно особого спроса я полностью согласен. Это все очень интересно. Надеюсь, что подполковник Кукушкин внедрит и у нас такие методы подготовки, поскольку спецназ ФСБ тоже всегда в действии. Но давайте вернемся к Владимиру Климкину. Виктор Вячеславович, на ваш взгляд, кто мог избить профессионального бойца? Мне кажется, что сделать это чрезвычайно сложно.