– Ты?! – шепотом воскликнула Грозная, затем попыталась подняться, но Тимофей придавил девушку своей ногой. Где-то глубоко внутри ощутила приступ ревности, которой мгновенно запихала в самый дальний угол души. Тимофей не безразличен мне, но в то же время, нет общей точки соприкосновения, потому что всюду за ним следует Стефания. Прицепилась к мужчине клешнями, лишая нормального воздуха. И мне бы отступить, сказать Котову, чтобы прекратил терзать сердце, но нет же, лезу в самое пекло подставляя зад.

– Что? – так же отвечаю, понизив голос, чтобы не разбудить парней. Прикрыв груди одной рукой, ловко соскакиваю с кровати и на бегу подхватываю свои вещи, затем прячусь в ванной. Стефа осталась на своем месте, потому как выбора у нее не было. Ну и пусть нежится в объятьях Тимки, подумала про себя, замечая в отражении зеркала свои припухшие губы. Даже приблизилась, чтобы лучше рассмотреть мелкие царапки, как будто с жадностью их поедали. Мелкие ранки явно от бороды, а она есть только у Тимофея. Шумно простонав, попыталась еще раз восстановить цепочку событий, ненамеренно прикасаюсь к губам, будто могу вновь ощутить на них желанные губы мужчины. Вздыхаю и прикасаюсь лбом холодного зеркала, от теплого дыхания разрастается дымка, оставляя отпечаток от моей руки.

Ясно только одно, я должна убраться отсюда до того, как проснутся ребята и начнется последний день Помпеи. Утро у них будет далеко не добрым, ведь вчера было выпито столько, сколько на самом торжестве не было алкоголя. Тряхнув головой, быстро расчесала рукой запутанные длинные волосы, затем собрала в пучок. Оделась, умылась – в общем, привела себя в более-менее божеский вид. Тушь чуть потекла под глазами, а намылив глаза, раствор попал на слизистую и начало щипать.

– Ай! Ай! – запищала, буквально окуная лицо в умывальник полного воды. Кое-как справилась с этой гадостью, затем снова посмотрела на себя – глаза теперь стали красными, будто прорыдала всю ночь. Черт возьми. Взяв туфли, на раз-два-три, распахнула двери, но ребята по-прежнему лежали на кровати – надо же, как мы все уместились на ней. Удивилась слегка. Взмахиваю свободной рукой, привлекая внимание Стефы, показываю на дверь и девушка, фыркнув, кивает. Тут Макар резко стал приподниматься, испугавшись быть обнаруженной, я мигом рванула на выход, оставляя за собой лишь небольшой звук щелчка дверного замка. Сердце ходуном зашлось, а дыхание сбилось, но отчего-то я улыбаюсь, как дурочка. Хватаюсь за грудь и сгибаюсь пополам, пытаясь восстановить дыхание от волнения. Что было после – пусть остается с ними, меня это не касается. Хихикнув, представила картину маслом, когда ребята придут в себя и обнаружат Стефу. Надеюсь, обо мне не вспомнит никто, и сама Грозная не обмолвится словом.

– Простите, – меня окликнула молодая девушка, горничная. Лет восемнадцати, не больше. Светловолосые кудри собраны в хвост, тем самым подчеркивают ее лебединую шею. – У вас все хорошо? – она нахмурилась, подумав, будто я плачу. Хохотнув, отрицательно качнула головой.

– О, это была битва с макияжем после сна, – взмахнула рукой, и она знающе улыбнулась в ответ. – У вас есть табличка «Не беспокоить»? – девчушка отошла к тележке и, порывшись в специальной сумочке, с улыбкой достала реквизит.

– Вот, – протягивает мне его, и я пристраиваю эту табличку на ручку двери нашего номера.

– Спасибо, – подмигиваю ей, а она мне.

Только собираюсь надеть туфли, как вдруг раздается голос Тимофея:

– Лера! – зовет меня, а там и Макар присоединяется. Ошарашено смотрю на девчушку, у которой глаза на лоб полезли, и она глядит то на меня, то на дверь. Нервно хихикнув, оставляю ее, а сама несусь к выходу, побеспокоив на ходу пожилую пару, когда те шли к стойке администратора. Без сумочки и денег, но с гордо поднятой головой и вовремя смывшись.