Натали не могла этого не признать.

– Эмили, он интересный мужчина. – Она включила швейную машинку, надеясь, что жужжание мотора прекратит этот разговор.

– А ты интересная женщина. – Эмили руками обрисовала формы Натали.

– Я усталая, заработавшаяся мамочка.

– Хм… Может, тебе необходимы спа-процедуры? – предложила Бранди.

Натали обиделась:

– Я не собираюсь превращаться в Золушку, чтобы заарканивать мужчин.

Бранди, снова хмыкнув, покачала головой:

– Возражения не принимаются. Я запишу тебя на следующую неделю. Ты заслуживаешь такого удовольствия.

А Эмили многозначительно улыбнулась:

– Если ты еще не заметила, то уже завоевала его внимание.

Натали вскочила.

– Я, пожалуй, принесу еще печенье и что-нибудь выпить… безалкогольное.

Она быстро прошла на кухню, открыла самый большой шкаф и вынула резной хрустальный кувшин – еще прабабушкин. Потом достала дольки лимона из холодильника и положила в кувшин, добавила кубики льда и залила водой. До слуха донесся едва различимый равномерный стук. Ясно – подтекала раковина, придется чинить. Но после того, как закончит с платьем.

Натали вернулась в мастерскую, и ее внимание привлекла сценка за окном.

Макс сидел за игрушечным бело-розовым столиком, сложенным из детского конструктора-пазла, напротив сидела Лекси. Она угощала его воображаемым чаем, нарядив при этом в ярко-фиолетовую накидку из перьев.

Натали сжала в руке кувшин.

Вот она – беда.

Может, ей необходимо заниматься не спа-процедурами, а нацепить на себя холщовый мешок и пояс целомудрия?

Прошедшие три дня Макс безвылазно сидел в Техасском скотоводческом клубе. Начальный этап расследования всегда был одинаков: лица, слова, файлы. Перед ним возникали различные варианты, когда он знакомился с основными участниками этой истории. Он наблюдал, как люди себя позиционировали, ждал появления важной информации. Анализировал. Повторял все еще и еще, пока не возникало что-то похожее на зацепку.

В среду после долгих часов просмотра файлов членов клуба глаза у него настолько устали, что он понял: пора вернуться домой и отдохнуть.

Но для него отдых и дом – это импровизированная кровать в том месте, где он временно обитает. Постоянного дома у него нет, и этот пыльный город не его дом.

Макс ехал в «Розу Симаррона». Мелькание за окном ярко-зеленых и желтых листьев, отсутствие машин на дороге – все это создавало ощущение вечности. Вообще-то его жизнь оказалась перевернутой с ног на голову. Пансион стал для него удивительным местом. Не только из-за рыжеволосой красотки с ласковыми грустными глазами, от которых таяла душа. Но его удивило, как он привязался к двум милым ребятишкам. Они ездили на трехколесных велосипедах, играли в мяч, и его, обычно избегавшего детей, это не раздражало. А чего стоит чаепитие, которое устроила ему Лекси? Он усмехнулся, вспоминая, как она бочком подошла к нему и серьезно позвала выпить с ней чаю.

Двухлетняя Лекси, унаследовавшая глаза своей мамы, в одну минуту покорила его, большого дядю, и он, к ее восторгу, безоговорочно подчинился. И даже надел смешное боа на ее чайную церемонию.

Однако с четырехлетним Колби поладить было труднее. Как ребенок в таком возрасте может все время о чем-то размышлять? А этот малыш мог. В чем тут дело: в аутизме или в характере? Макс не знал, но точно у него с мальчиком родство душ, потому что Колби интересуется компьютерами и здорово умеет играть в видеоигры.

Хотя сходство было глубже. Пусть их жизненный опыт изначально иной, Макс знал, что такое всегда находиться в положении постороннего для нормального окружения. Макс ловил себя на мысли, как помочь Колби. Он что-нибудь придумает, найдет способ, как приблизиться к мальчишке.