— Ты ведь ещё не поднималась в космос? — интересуется, устраиваясь удобнее. — Это не страшно, — зачем-то успокаивает, когда я отрицательно качаю головой.

А я и не боюсь. И вовсе не поэтому никогда не улетала с Рооотона. Просто папа убедил маму, что у неё не проявились способности ипериан именно потому, что она слишком много в молодости путешествовала. Вот кого-кого, а её было не удержать. Свою бабушку на Зогге она чуть ли не каждый год навещала, для этого даже специальную надводную станцию-город построили. И на Рооотон до свадьбы прилетала дважды, когда тот присоединился к империи. То есть вывод отец сделал простой: чтобы я могла видеть как все рооотонцы и у меня развились способности к ночному видению, покидать планету до совершеннолетия мне нельзя. По факту вышло, что он ошибся, но ведь, как говорится, не проверишь — не узнаешь. А мама папу любила и с ним единственным никогда не спорила.

Вот только рассказывать всё это Атиусу я не собираюсь. Не тот у нас уровень отношений, чтобы я могла альбиносу доверять. Поэтому просто мило ему улыбаюсь, надеясь, что он сочтёт это благодарностью за заботу и морально успокоится.

А когда корабль вздрагивает и ускорением нас вжимает в кресла, я во все глаза смотрю на развернувшуюся на экране объёмную картинку заполненного звёздами космического пространства. Совсем чёрная планета, сопровождаемая тремя столь же тёмными спутниками, сдвигается в сторону, а вдали появляется крошечный, но более яркий Поорс. Рооотон сейчас от него в самой дальней точке орбиты и движется очень медленно. А когда приблизится к светилу, разгонится и стремительно пронесётся мимо, чтобы не сгореть и как можно скорее оказаться в спасительной холодной тьме.

Вот и моя жизнь с появлением цессянина стремительно набирает скорость. Он не хуже звезды притягивает к себе! И ведь, если не успею проскочить мимо, захватит тяготением, заставит вокруг себя вращаться, так же, как и свою будущую жену, и уже не отпустит. А я хочу быть любимой и единственной, а не беспросветно влюблённой, на вторых ролях и зависимой от него! И всё-всё ради этого сделаю!

2. ГЛАВА 2 Шесть, семь, восемь, девять, десять, Мне б кого-нибудь приметить

— Шесть дней? Так быстро?

— Это не слишком быстро.

— Но ведь тридцать световых лет...

— Скоростной рейдер-одиночка преодолел бы их за шесть часов. Но он маленький, а я больше всего ценю комфорт. Поэтому мы летим на крейсере. К тому же нам некуда торопиться.

Лекцию я выслушиваю терпеливо и более не перебиваю. Во-первых, Атиус и так сказал то, что я хотела узнать, а во-вторых, идти рядом с ним сложно и сосредоточению этот процесс не способствует. Шаги у цессянина большие, мне приходится делать два, а иногда и три на его один.

Хорошо, что наша цель не так далека — из ангара, где пришвартовался транспортный корабль, до жилых отсеков нас доставило устройство, похожее на коротенькую скользушку, а сектор, где мне предстояло поселиться, находился всего в паре минут ходьбы от входа.

Любопытный дизайн у цессянского корабля. Проём, закрытый всё той же полупрозрачной, растекающейся в стороны плёнкой. За ним помещение, заполненное голубовато-зелёным светом, растениями и мягкими диванами. От него начинаются несколько широких коридоров, расходящихся радиальными лучами.

В один из них Атиус меня и провожает. Предупредительно показывает, как открывать проём, заходит следом, ждёт, пока я освоюсь в новом для меня интерьере. Необычно светлом, слепяще-белоснежном, изобилующем отражающими поверхностями, плавными линиями и упругими материалами.