Он двигался медленно — ведь обещал быть аккуратным, — позволяя почувствовать ритм, привыкнуть к трению тел… вновь загореться от вернувшегося возбуждения. Видеть, как постепенно расслабляется Эля, как её зубы перестают терзать искусанные губы, а рот приоткрывается, выдыхая стон удовольствия, было непередаваемо. Наконец-то.

Рустам наклонился вперёд, подталкивая Элю дальше к изголовью, чтобы завести ей руки над головой, перехватив в запястьях, пальцами свободной руки прижал клитор, начиная мелко ритмично надавливать, и сделал пробный, более размашистый толчок. Любовница вскрикнула и слегка выгнулась. И тогда альфа отпустил себя — не совсем, ещё рановато для настоящего безумия страсти, но и чрезмерно сдерживаться нужды уже не было. Даже непробуждённые самочки крепче человеческих женщин, с которыми всё же приходилось прилично осторожничать.

В этот раз оргазм накатил довольно быстро, и Рус на мгновение замер, пережидая слепящую волну. Слишком велик накал эмоций… Ничего, ночь только началась. А вот девочка разрядки так и не получила, разочарованно хныкнув, когда он замер глубоко внутри. Впрочем, для первого раза ситуация нормальная.

Не выходя из тесного жара, мужчина вновь начал двигаться — член и не думал опадать, и вряд ли это произойдёт в ближайшие несколько часов. Слишком долгим было ожидание, слишком кроют эмоции от сбывшейся наконец мечты. Устроив большой палец на клиторе, в такт движениям Рус давил и гладил, тёр снизу вверх и вкруговую, быстро добившись, чтобы его малышка заметалась, задрожала, потом придавил содрогающееся тело, впился в губы поцелуем и довольно резко заработал бёдрами не убирая пальца от клитора.

Эле хватило. Глаза широко раскрылись, тело судорожно выгнулось под ним с такой силой, что даже слегка приподняло, а из глубины груди прямо ему в губы рвался низкий утробный стон, почти тут же перешедший в долгий пронзительный вопль-вой. Громкая девочка, оказывается. И безумно отзывчивая.

Переждав самый пик сжатия, Рус, выскользнув из мелко подрагивающего тела, устроился рядом, положив ладонь на трепещущий от оргастических судорог животик, поглаживая то его, то приятно крупную грудь с торчащими сосками, то ныряя пальцами во влажную расселину, и тогда Эля особенно крупно вздрагивала, вновь на мгновение напрягаясь. А когда девушка немного отошла от первого взрослого оргазма и почти перестала дрожать, Рустам завёл палец к самому входу во влагалище, а потом с удовольствием его облизал под шокированным взглядом ореховых глаз. Эля, всё ещё пытавшаяся отдышаться, рвано выдохнула и залилась краской.

— Руусь! Ты что… зачем?! Кровь же, наверное…

— Брось, нету там почти ничего. А ты — вкусная.

Именно так: его малышка очень вкууусная… Немного терпкая, немного сладковатая… А аромат с вплетёнными нотками его самого, первого, вообще сносил мозги. Но Рус умел держать себя в руках. Крови же и в самом деле почти не было, но для их вида это и неудивительно: внутренние ткани самочек хорошо растяжимы, эластичны, поэтому он не так чтобы прям и осторожничал. Скорее из других соображений — чтобы не напугать. Первый раз всё же. А вот дальше…

Вкус и запах пары подействовали как афродизиак (и это вдобавок к и так бешеному темпераменту!): возбуждение накатило с новой силой, и альфа вновь пустился путешествовать губами и руками по телу любовницы, с радостью чувствуя отклик. Его собственные ферменты уже начали действовать на девочку, увлекая в угар страсти. И это хорошо: пусть потеряется в ощущениях.

Через пару часов жаркого секса Эля почти не реагировала на реальность. Да, повинуясь своему альфе, она всё также заводилась от ласк и стонала, по-прежнему выгибалась в его руках, хоть и легонько хныкала от переизбытка ощущений, но осознания в распахнутых глазах не было. Теперь можно.