После лекции, когда восторженная женская толпа отлипла от спешившего по своим делам профессора, они полным курсом собрались в «Площади Четыре». За кусочком пиццы однокурсники наперебой обсуждали текущие студенческие дела, кто-то хвастался очередными статьями, раздавалось девичье хихиканье. Ну а Элис не оставляла попыток вразумить Теда.

– Ты понимаешь, что можешь испортить машину? – шипела она парню в ухо, стараясь, чтобы их не услышали остальные.

– Ничего я не буду портить. Я всё предусмотрел: конструкция лёгкая, будет держаться на чёрных верёвках под брюхом его ненаглядной тачки.

– А крепить ты это будешь посреди бела дня? У всех на виду?

– Не шурши, мы всё продумали… – Тед замолчал, вступив в неравный сырный бой с только что принесённой пиццей.

– Мы?! Кто ещё помимо тебя участвует в этом самоубийстве? – Шёпот Эл достиг невообразимых высот.

– Двое чуваков с промышленного дизайна. Они-то это всё и разработали, кстати. Клёвые парни, и идей у них завались! – Челюсти Джефферса работали быстро, поглощая кусок за куском.

Элис застонала. У неё было очень нехорошее ощущение от всей этой затеи. Особенно нервировал факт, что именно она косвенно станет причиной этого… этого!

– …и сообщество закатывает вечеринку на Хэллоуин в «Мудром Чарльзе». Элис, ты придёшь?

– Что? – Она встрепенулась, услышав голос Кэтрин над самым ухом. Оказывается, ей удалось пропустить всю восторженную и, судя по всему, очень длинную речь однокурсницы. Та обиженно взмахнула наращёнными ресницами, но снизошла и повторила краткую выжимку предыдущего монолога:

– Сообщество «Фи-Бета-Каппа» устраивает вечеринку совместно с братством «Пи-Тау-Сигма»24. Ты понимаешь? Самые элитные братства открывают двери для простых смертных. Будет просто зашибись веселье! Вход только для аспирантов и магистров последнего года. И вот теперь я спрашиваю – ты придёшь?

– Не уверена, – пробормотала сбитая с толку Элис.

Она никогда не стремилась очутиться в каких-либо сообществах или сестринствах, чураясь их безумных вечеринок, приколов и слишком хаотичного образа жизни. В то время как однокурсники сломя голову и с горящими от восторга глазами перебегали от одного братства к другому, Эл издалека смотрела, как они вливают в себя литры алкоголя и веселятся, великолепно проводя молодость. Волей природы мисс Чейн была этого лишена.

О своих проблемах с сердцем Элис узнала только при поступлении, на первой же медкомиссии, когда за неё взялись специалисты с нормальным оборудованием. До этого детей из приюта раз в год осматривал обычный врач общей практики из бесплатной клиники в Вустшире, который делал лишь необходимые прививки. В Массачусетсе же Элис огорошили этой новостью. Она была настолько подавлена, что отказывалась верить в диагноз вплоть до первой в своей жизни ЭХО-кардиографии. Врачи что-то говорили про недостаток фолиевой кислоты, генетический сбой, возможное тератогенное влияние каких-нибудь медикаментов. Говорили, что всё поправимо и операбельно. А Эл думала о матери, у которой вместо витаминов, нормальной еды и сна была лишь бутылка дешёвого пойла и, вероятно, очередная грязная доза. Спасибо, хоть без ВИЧ обошлось. В те дни в Элис бушевала ненависть. Хотелось найти эту не сделавшую аборт дрянь и лично свернуть ей шею. Эл помнила, как весь вечер то рыдала на плече Джошуа, то кидалась вещами, а то просто сидела, безучастная ко всему. Именно тогда она впервые почувствовала уже не слабую ноющую боль в грудине, а напугавшее до седых волос навязчивое колотье. С тех пор Элис всячески гнала от себя эмоции и пропивала курсы транквилизаторов, когда удавалось получить на них рецепт. Так что весёлая студенческая жизнь, куда она так и не успела вступить, проходила мимо неё, порой вызывая чувство острой несправедливости и тоски.