— Пей, — сказал он, протягивая Шуту откупоренную бутыль. — Пуля застряла внутри. Вроде бы ничего не задето, я ее вытащу, но будет больно.

Шут послушался и сделал несколько внушительных глотков.

— Ева, — обратился к ней капитан, — будешь светить мне.

Она кивнула и взяла лампу.

— Готов? — спросил Стром, поднеся к ране чистый пинцет.

— Готов.

Ева взяла Шута за руку, о чем вскоре пожалела, потому что, когда капитан начал вытаскивать пулю, тот весь напрягся и сжал ее пальцы до хруста. Ева стерпела боль молча, тем более что Стром сделал все быстро и начал обеззараживать рану, щедро поливая ее виски.

— Осталось перевязать, — сказал капитан, — давай бинты.

— Я хочу, чтобы ты научил меня, — сказала Ева.

— Чему? — Стром поднял на нее рассеянный взгляд.

— Накладывать повязку.

— Зачем тебе?

— Ты тут единственный врач. А вдруг тебе самому понадобится помощь? Я должна знать, как это делается.

Капитан удивленно хмыкнул.

— Хорошо, девочка, смотри и запоминай.

Капитан сложил бинты в несколько слоев, нанеся на них целебную мазь, и приложил к ране, после чего помог Шуту сесть и с помощью Евы зафиксировал повязку бинтами, широко перевязав ее поперек торса, накидывая бинт и на плечи, чтобы повязка не съезжала.

Ева, сфокусировавшись на перевязке, наконец перестала смущаться, хотя все еще предпочитала не встречаться с Киланом взглядом. Он же, подогретый виски, напротив, со свойственным ему озорством в глазах внимательно наблюдал за ней, пытаясь поймать ее взгляд.

В дверь постучали: это принесли еду. Аппетита у Шута практически не было, поэтому Ева буквально уговаривала его поесть хоть немного, после чего оставила мужчин в номере одних, уйдя спать в свою отдельную комнату. Дарий ждал ее там вместе с Шерлом. Ранее, понаблюдав за зверем, Ева заметила, что саламандр ощущает присутствие призраков, потому как крутился он именно там, где находился Дарий.

— Ну как, — поинтересовался Дарий, — подлатали твоего друга?

— Да, — ответила Ева, падая на кровать. — Хорошо, что ты заметил кровь, а то он бы, наверное, и дальше молчал.

— Отважные у тебя друзья, — заметил призрак, — борьба была сильно неравной, но они продолжали защищать тебя.

— Да… — вздохнула Ева.

— Мне бы хоть каплю их отваги и смелости, и я никогда бы не застрелился, — флегматично произнес призрак.

— Снова коришь себя?

— Постоянно. Ужаснее ошибки я не совершал за всю свою жизнь. Уже будучи мертвым, я понял одну, казалось бы, простую вещь: исправить можно все, кроме смерти.

Казалось, Дарий снова и снова окунался в личное горе. Ева хорошо чувствовала его настроение: от призрака веяло усталостью и отчаянием. Теперь ему предстояло смириться с вечными скитаниями, из-за чего он все больше презирал самого себя за совершенную глупость. Дарий пытался смириться, но это давалось ему с трудом. И если раньше Ева ощущала исходящую от него надежду, то теперь от призрака тянуло могильным холодом и безысходностью.

— Шут, ты спишь?

— Нет.

Друзья лежали на своих кроватях в темноте, пытаясь заснуть. Килана мучила боль, из-за которой все время хотелось повернуться на бок, но Стром запретил ему ворочаться. Снаружи ухала сова, а ветви дерева, растущего прямо перед окнами, мерно постукивали по стеклу.

— Я тут подумал… — начал капитан, — ведь лагрианские камни состоят из двух частей: блюдца и самоцветов.

— И что?

— А то, что я вижу, как ты с ума сходишь по девчонке, — прямо сказал Стром, — а она по тебе. И вот что я подумал.

С постели Килана послышалась возня.

— Не вставай и не двигайся, — предупредил капитан, — просто слушай. Вормак будет в восторге от камней, он любит такие мощные штуки. Но камни не действуют без блюдца, а блюдце не работает без камней. Я предлагаю нам с тобой разделить добычу. Я, скажем, возьму блюдце, а ты самоцветы.