Как ни странно, лицо Миклоша появилось на внутренней поверхности сферы довольно быстро – минут через десять. Выслушав Лоису, он согласился уделить ей несколько минут своего времени, честно предупредив, что больше чем двадцать минут выделить не сможет при всем желании – планирующаяся конференцсвязь с филиалами его отдела по этому сектору Лиги требовала его личного присутствия в кабинете.

– Спущусь через минуту! – скинув на приемный датчик лифта полученный от него код допуска и убедившись, что двери поползли в стороны, затараторила Рут. – Мой вопрос не должен занять много времени. От силы минуты три…

Короткая пробежка от лифта до рабочих апартаментов Шимански настроения не добавила. Глядя на лица двух встретившихся по дороге молодых ребят, весело обсуждающих результаты состоявшегося вчера товарищеского матча по бейсболу, где команда их корпорации всухую разгромила соперников, она вдруг вспомнила, как Джереми когда-то играл в регби, и еле сдержала выступившие на глазах слезы.

– Слушаю вас, госпожа Рут! – галантно приподнявшись над креслом и изобразив полупоклон, радушно заулыбался Миклош. – Что именно привело вас ко мне в столь ранний час? А, ну да… Я же забыл! В это время у вас половина двенадцатого ночи… Правильнее было бы сказать «в столь поздний час»…

– Если мне не изменяет память, в наш прошлый разговор вы обещали мне, что мой сын вылечится от зависимости к «Симфонии» в течение недели. И дали мне слово. Так вот. Прошло уже двадцать два дня, а он не то что не вылечился – вообще перестал от нее отключаться!

– Вы знаете, Лоиса, я вчера просматривал файлы, полученные из клиники святой Стефании, – у вашего сына Джереми обнаружена редкая патология головного мозга, в результате которой воздействие препаратов, способных остановить эту страшную болезнь, блокируется. Я оплатил исследования, необходимые, чтобы понять природу этой патологии, но за прошедшие сутки положительных сдвигов в нужном нам с вами направлении получено не было. К моему искреннему сожалению, нам остается только ждать. Я вам отправлю копии платежных документов, чтобы вы смогли убедиться, что мы держим свое слово…

– Да мне плевать на то, что вы там держите! – не выдержала Рут. – Вы сказали, что, как только я перешлю файл вам на комм, мой сын пройдет курс лечения и БУДЕТ ЗДОРОВ! Я сделала все, как вы просили. А Джереми угасает на глазах! Я уже четыре дня кормлю его внутривенно!!! Вы понимаете меня? Мой сын УМИРАЕТ!!!

– У нас с вами еще почти двадцать дней, Лоис! – попытался успокоить ее Шимански, но не тут-то было.

– Какие двадцать дней? С момента первой активации этой чертовой «Симфонии» средний человек живет чуть больше месяца! От двадцати восьми и до сорока пяти дней! Прошло уже двадцать два!!!

– Вы только не волнуйтесь… – Расстроенно глядя на беснующуюся мать, Миклош повернулся к терминалу. – Мы сделаем все, что надо… Давайте я завтра пришлю к вам бригаду из клиники, и его поместят в стазис? Как мне кажется, в таком случае воздействие на его мозг прекратится, и к моменту, когда причина его невосприимчивости к лекарствам будет найдена, он останется на той же, что и сейчас, стадии заболевания… Ну, что скажете?

– Это ты во всем виноват! – зарычала взбешенная женщина. – Если бы не этот чертов список, мы бы сейчас жили тихо и спокойно. Мне плевать, что ты будешь делать, но если завтра мой Джерри не отключится от «Симфонии», я свяжусь с СБ. И пусть они разбираются, что заставило тебя вынуждать меня идти на должностное преступление. Тебе ясно?