Группа пробиралась через дворы Люблино. Шаги звучали гулко в пустых переулках, где каждая трещина на стенах старых домов скрывала что-то зловещее. Краснодарская улица, некогда шумная и утопающая в зелени, теперь выглядела мёртвой. Вывороченные деревья, чёрные от копоти, с корнями, торчащими из земли, как когти, стояли вдоль тротуаров безмолвными свидетелями катастрофы. Разбитые витрины магазинов и закопчённые фасады домов хранили следы панической суеты: покосившиеся манекены за стёклами, рваные вывески, мебель, сброшенная с балконов в тщетной попытке забаррикадировать подъезды.
Под ногами хрустело стекло. Асфальт был усыпан мелкими осколками, детскими игрушками и порванными куртками. В одном из дворов виднелась коляска, перевёрнутая и оставленная в спешке. Олег инстинктивно замедлил шаг и начал оглядываться. Его глаза искали источник возможной угрозы, будто сам воздух мог стать врагом. Данила жестом приказал двигаться дальше. Его лицо оставалось бесстрастным.
Они свернули на Белореченскую. Место, известное своими дореволюционными особняками, выглядело, как часть чужого, потустороннего мира. Раньше фасады здесь сияли ухоженной лепниной, а балконы украшали резные решётки. Теперь всё это оказалось покрыто гарью. С окон свисали занавески, разорванные до лоскутов, которые дрожали на слабом ветру, подрагивая от ужаса. Местами на тротуарах виднелись размытые отпечатки человеческих тел, а от парадных дверей оставались лишь полуразрушенные рамы.
На углу одного из зданий остановились. Там, где раньше находилась аптечная витрина, зияла огромная дыра, словно здание разорвало изнутри. Ржавые железные балки торчали, как обломки кости, а осколки стекла, покрытые пылью, блестели в туманной мгле, создавая ощущение, будто кто-то рассыпал горсть мелких зеркал.
– Слышите? – прошептал Олег, вслушиваясь в звуки мертвого города. Ему казалось, что откуда-то изнутри донёсся глухой скрип. Он потянулся к ножу, но Данила мягко положил руку ему на плечо.
– Это просто ветер, – сказал он, но сам выглядел настороженным. Даже ветер в этих местах звучал странно, как будто воздух, пропитанный тягучей влажностью, двигался с усилием.
Они свернули в переулок, ведущий к Новороссийской улице. Раньше эта дорога соединяла жилые массивы. Теперь она превратилась в неузнаваемую груду мусора. Перевёрнутые автобусы, искорёженные автомобили, обросшие тёмными пятнами липкой слизи, стояли посреди дороги, блокируя проезд. От резкого запаха кислого тлена кружилась голова.
Олег вдруг замер. Его взгляд остановился на следах, пересекавших дорогу. Полосы тянулись вдоль асфальта, будто нечто огромное и тяжёлое проползло здесь недавно. Данила, увидев это, нахмурился.
– Не трогай, – коротко бросил он, заметив, как Олег инстинктивно наклоняется ближе.
Следы выглядели зловеще. Они продавили асфальт, а по краям борозд осталась густая, блестящая слизь. В слабом свете фонаря она будто светилась, шевелилась, отзываясь на любое движение воздуха.
– Это они, – хрипло выдохнул Олег.
Мила прищурилась и хотела было рассмотреть находку ближе, но Татьяна Павловна шагнула вперёд и остановила её.
– Не подходи, – строго сказала она. – Это может быть опасно.
Мила подняла взгляд, встретившись с глазами Татьяны Павловны. Казалось, она хотела возразить, но вместо этого лишь коротко кивнула и отступила.
– Эти совсем свежие, – сказала она спустя время, глядя на Данилу. – Они были здесь недавно.
– Значит, могут быть где-то поблизости, – заметила Татьяна Павловна. В её голосе не звучало паники, но тревога ясно читалась в глазах.