– Олег… – её голос был тихим, но искренним.

Парень не выдержал. Он бросился к ней, словно всё, что он сдерживал в себе последние дни, наконец прорвалось наружу. Его руки неловко обвили её плечи, и он сжал их так, будто боялся, что она исчезнет.

– Вы… вы живы! – его голос сорвался, и он замолчал, прижавшись лбом к её плечу.

Татьяна Павловна немного растерялась от такого порыва. Она осторожно положила руку ему на спину, пытаясь успокоить.

– Олег, всё хорошо, – мягко сказала она. – Я в порядке.

Он поднял голову, и его глаза заблестели от слёз, которые он старался сдержать.

– Я… я думал, что больше никогда вас не увижу. Они говорили, что никто не выжил, что город… – он запнулся, его голос дрожал. – Я искал вас. И думал, что не найду!

Когда она внимательно посмотрела на него, её взгляд был наполнен теплом, но сдержанным, как будто она не позволяла себе лишнего.

– Теперь ты здесь. Это главное, – сказала она. – А я… я справлялась, как могла.

– Вы точно в порядке? – Олег засыпал её вопросами. – Вы не ранены? Вы ели? Вам не холодно?

Следует отметить, что Олег был по уши влюблён в Татьяну Павловну. Это чувство захватило его ещё тогда, в их первой аудитории, когда она объясняла, почему литература – это не просто набор слов, а способ видеть суть. Теперь же, увидев её живой, он не мог скрыть ни своего облегчения, ни своих чувств.

Татьяна Павловна слегка улыбнулась.

– Олег, всё хорошо, правда. Благодарю за заботу.

Её голос оставался спокойным, но в нём была такая теплота, что Олег наконец-то смог выдохнуть. Он сел напротив неё, уставившись в её лицо, словно боялся, что это всего лишь сон.

Мила, до этого сидевшая на диване, молча наблюдала за ними. Она облокотилась на спинку дивана, её губы тронула лёгкая усмешка. Девушка чуть наклонилась в сторону Данилы и тихо хихикнула, чтобы никто не услышал.

– Посмотри, какой он, – прошептала она голосом, пропитанным скрытым смехом. – Словно щенок, который нашёл хозяина.

Данила бросил на неё короткий взгляд. Уголки его губ дрогнули, но он ничего не сказал. Его глаза снова вернулись к Татьяне Павловне.

Она заметила их молчаливую перепалку. Её взгляд на мгновение задержался на Даниле, и в нём мелькнуло что-то похожее на укор, но слишком мягкий, чтобы быть серьёзным.

– Мила, – сказала она, переводя взгляд на девушку, – что у нас с ужином?

– О, он ждёт, чтобы я его приготовила, – отозвалась она, подняв руки в жесте притворной невиновности.

Татьяна Павловна коротко кивнула, возвращаясь к своему сдержанному спокойствию. Олег, не отрывая взгляда, снова обратился к ней:

– Я боялся, что… что всё кончено. Но вы здесь. Это… вы даже не представляете, что это значит.

– Знаю, – мягко ответила она, её голос прозвучал теплее, чем раньше.

Данила поймал этот оттенок и вновь посмотрел на Милу. Она молча покачала головой, словно говоря: «Ну конечно».

Комната снова наполнилась лёгким шумом – скрипом старых половиц, шёпотом ветра за окном. Но эта музыка уже звучала по-другому. Она напоминала передышку перед новой борьбой, но с той искрой тепла, которую они все так отчаянно искали.

Вскоре после встречи с Олегом группа собралась за столом, который теперь служил им штабом в заброшенном доме. Лампочка под потолком тускло мигала, освещая потрескавшиеся стены и остатки старой мебели. Тишина в комнате напоминала о том, что город больше не принадлежит людям.

Данила развернул карту Москвы на столе. Она была старой, местами испачканной, но всё ещё сохраняла чёткие линии улиц, станции метро и главные ориентиры города.

– Нам нужно решить, как проникнуть к Останкинской башне, – начал он, проведя пальцем по маршруту. Его голос звучал уверенно, но в глазах читалась тревога. – Это наш единственный шанс.