– Очень, – честно ответила она, не отрывая взгляда от окна. – Но я рада, что нашла вас.

Он кивнул и улыбнулся уголком губ.

– Мы не бросим вас, – сказал он. – Обещаю.

Татьяна Павловна повернулась к нему и слегка улыбнулась.

– Спасибо, Данила. Я верю вам.

Вскоре ночь опустилась на город, пряча его раны под тяжёлым покровом тьмы. Но в комнате, где трое людей строили планы, зарождалась надежда, хоть и хрупкая, как первый луч света.

Мила проснулась, сев на диван, и обхватила колени руками. Её взгляд метался по комнате, но нигде не задерживался. Она искала ответ, который не могла найти. Её лицо оставалось напряжённым, а уголки губ дрогнули, когда Татьяна Павловна вновь заговорила о маршрутах, о тоннелях, о необходимости плана.

– Вы слишком уверены, – наконец выдохнула Мила. Её голос звучал глухо, как будто она говорила самой себе. – Слишком… и так спокойно всё это объясняете.

– Это не спокойствие, – мягко возразила Татьяна Павловна, опустив глаза. – Это попытка держаться.

Девушка фыркнула, и её губы скривились в усмешке, но в ней уже не было привычной колкости.

– Попытка держаться, – повторила она, покачивая головой. – А если всё это – просто слова? Что тогда?

Татьяна Павловна не ответила сразу. Она уверенно встретила и выдержала взгляд Милы. Но в её глазах больше не было усталости, только глубокая серьёзность.

– Тогда мы найдём другой путь. Или умрём, пытаясь это сделать.

Эти слова повисли в воздухе. Данила, до этого молчавший, посмотрел на Милу, пытаясь уговорить её одним только взглядом. Её губы дрогнули, но она ничего не сказала. Только опустила глаза и с силой сжала кулаки.

– Вы оба правы, – тихо сказала она после долгой паузы. – Нам нужны её знания. Без них мы даже не выйдем из этого района.

Она отвернулась, словно стыдилась собственного признания. Её плечи слегка опустились, а голос звучал ровно, почти без эмоций:

– Но, если всё пойдёт не так, я не позволю вам затащить нас в ловушку.

Татьяна Павловна кивнула. Она поняла, что Мила всё ещё не доверяет ей, но это уже не имело значения. Главное – они двинулись с места, хотя бы в мыслях.

Новая ночь накрыла дом тяжёлым покрывалом. В подвале уже никто не спал. Мила устроилась на диване, спиной к комнате, притворяясь, что спит. Татьяна Павловна легла на матрас у стены, завернувшись в старое одеяло. Её дыхание вскоре стало ровным, но Данила знал: она, как и он, будет дремать чутко, вслушиваясь в звуки снаружи.

Сам он сел караулить у окна, прислонившись к раме. Густая темнота снаружи казалась зловещей, как будто сама ночь была пропитана чем-то чужим, какими были черви. Ветер гулял по пустым улицам, шурша оставленным мусором. Данила закрыл глаза, но тревога не отпускала его.

Он уже почти погрузился в лёгкий сон, когда его вдруг вырвал странный звук. Это не был ветер или обычный городской шум. Звук был гулким, протяжным: что-то большое двигалось вдалеке. Он напряг слух, прислушиваясь к необычному звучанию. Гул повторился, на этот раз громче, ближе.

Когда Данила наконец вскочил, его сердце бешено колотилось. Он подошёл к окну, осторожно отодвинул занавеску. Туман за окном стал гуще, скрывая дома напротив. Но в этой дымке он заметил движение. Сначала слабое колебание, словно тени сами собой шевелились, но затем он разглядел: нечто большое, массивное двигалось за горизонтом, бросая длинные, неестественные тени на стены домов.

Гул повторился в третий раз. Он был похож на раскат грома, но в нём чувствовалось что-то механическое. Данила замер. Его мысли лихорадочно метались. Это не было похоже на прежних червей. Это явно было что-то большее. Возможно, они начали двигаться организованно, концентрируя силы.