– Какой ужас, Рейчел. Я об этом не знала.

– Я не пытаюсь оправдать его грубость. Просто рассказала тебе, каков он вне ваших аудиторий. А ты знаешь, что после того жуткого побоища мама каждую ночь зажигала свечу и ставила на подоконник? Она думала: если вдруг Габриель окажется в Селинсгроуве и увидит огонек, то поймет, что она любит его и ждет. Она так хотела услышать его шаги на лестнице. – Джулия ничуть не сомневалась в услышанном. Такова была Грейс – воплощение безграничного милосердия. – Он только разыгрывает из себя цельного, уверенного человека. Внутри он сломлен. А в глубине души себя ненавидит. Я настоятельно попросила его больше не срываться и не говорить тебе гадостей. Надеюсь, теперь его поведение станет лучше. А если нет, обязательно мне позвони. Тогда я ему даже на расстоянии устрою ад кромешный.

– Я не дотягиваю до его высоких стандартов, – усмехнулась Джулия. – Как еще вести себя с туповатой аспиранткой? Он постоянно напоминает мне о моей заурядности.

– А ты не преувеличиваешь? Вряд ли мой братец стал бы пялить глаза на туповатую аспирантку.

– А разве он на меня пялится? – продолжая сосредоточенно жевать конфету, спросила Джулия.

– Разве ты сама не заметила, что он постоянно смотрит в твою сторону? Например, вчера в клубе. Стоит тебе сделать глоток – как он впивается в тебя глазами. Я ему подмигивала, а он хмурился и продолжал на тебя смотреть. – Рейчел вздохнула: – Я буду скучать по вам обоим… Кстати, когда Габриель узнал, что я собираюсь облегчить здешние магазины, он мою затею не только одобрил, но еще и денег подбросил.

– Рада за тебя. Для чего же еще нужны старшие братья? – засмеялась Джулия. – И что же ты себе купила?

– Ты не поняла. Он дал мне денег на покупку для тебя.

Джулия помрачнела и отвернулась.

– Это еще зачем? Я его ни о чем не просила.

– Ну уж если ты не знаешь, откуда мне знать? Может, в знак особой к тебе симпатии.

– О чем ты говоришь? Он даже в клубе не удержался и наговорил мне гадостей.

– Неужели? – удивилась Рейчел. – Говорю тебе как есть. Он дал мне денег и попросил купить тебе подарок. И назвал, какой именно. Я, как послушная сестра, выполнила просьбу старшего брата. Вот твой подарок. – Рейчел передала Джулии коробку.

– Не надо мне его подарков! – заартачилась Джулия.

– Что за детские капризы? – упрекнула ее Рейчел. – Ты сначала открой и посмотри.

Джулия понимала, что ведет себя глупо, но продолжала мотать головой. Тогда Рейчел сама открыла коробку. Внутри лежала темно-коричневая сумка-почтальонка. Кожаная. Итальянская. Джулия подняла сумку на вытянутой руке, разглядывая ее со всех сторон. «Фенди».

– Ну, что ты теперь скажешь, упрямая девчонка?

– Д-да н-не знаю, – глядя на красивую, классического фасона сумку, ответила ошеломленная Джулия.

Рейчел забрала у Джулии сумку и стала рассматривать внутренние швы, многочисленные отделения и кармашки. Все было сделано очень добротно.

– Ты посмотри, какая прелесть. Ты сюда столько всего можешь положить. С портфелем ходить неудобно – руку оттягивает. А из рюкзаков ты выросла. Эта сумка – оптимальный компромисс. К тому же она сделана в Италии. Мы-то с тобой знаем, как Габриель помешан на всем итальянском. – Джулия покраснела и заерзала на месте. – В общем-то, Габриель запретил мне говорить, что подарок от него. Но я не хочу тебе врать. Младшие сестры не всегда обязаны слушать старших братьев, – усмехнулась Рейчел.

– Думаешь, Габриель сделал подарок мне? Он сделал подарок себе, – сказала Джулия. – Знаешь, как он назвал мой рюкзак? «Рюкзачное недоразумение»! Поскольку я его приказам не подчиняюсь, он решил действовать через тебя. Думал, что тебя-то я послушаюсь. Нет, Рейчел. На мое «рюкзачное недоразумение» дается пожизненная гарантия. Я отошлю свой рюкзак в их головной офис в штате Мэн и получу новый. Я сама решаю, в чем мне носить книги и тетради. А свой итальянский шедевр профессор Эмерсон может забрать себе и услаждать свой утонченный италоориентированный вкус либо вернуть сумку в магазин и получить обратно деньги. Или он их не считает?