При этом, необходимо помнить, что процесс развития личности человека, обратившегося к психотерапевту, не ограничивается стенами психотерапевтического кабинета. И то, что повседневная жизнь окружает пациента (клиента) в промежутках между встречами с психотерапевтом, – это замечательно. Жизнь, на время работы по ПСРЛ, становится полигоном, где наши пациенты (клиенты) опробуют то, чему учатся, проверяют те идеи, которые инсайтируют, заручаются уверенностью в себе, находят «белые пятна» и порождают не абстрактные, а конкретные вопросы о собственных переживаниях, обращенные к психотерапевту. Жизнь в и вне ПСРЛ – это наш соучастник и благодарный помощник. ПСРЛ, таким образом, оказывается целостным действом на весь период совместной работы. Мы должны создать эту целостную взаимосвязь непосредственной работы с нашим пациентом (клиентом) и в тот момент, когда мы рядом, и когда нас нет. В последнем случае нас заменяет жизнь, и она, право, неплохой психотерапевт.

Итак, пациент (клиент) в процессе ПСРЛ работает с нами и без нас. Поэтому, говоря о ее содержании, необходимо помнить, что мы работаем не для того, чтобы сейчас получить какой-то результат, а чтобы научить чему-то, показать что-то, дать почувствовать что-то важное, а остальное уже – «домашнее задание». Наши – психотерапевтов – непосредственные возможности в ПСРЛ, об этом надо помнить, ограничены лишь одним паттерном – паттерном индивидуальных отношений с другим. Поэтому психотерапевт должен в процессе ПСРЛ поддерживать в своем пациенте (клиенте) самостоятельно зарождающиеся паттерны индивидуальных отношений с миром, с самим собой и с другими людьми. Именно поэтому мы и говорим о «сопровождении». Ну и, конечно, здесь от психотерапевта требуется предупреждать возможный «обратный ход» пациента (клиента), сталкивающегося со сложностью организации мира вне стен психотерапевтического кабинета. Мы должны не дать ему вновь закрываться в своей индивидуальной реальности, сохранять настороженное, опасливое отношение к жизни.

Итак, содержание ПСРЛ состоит, во-первых, в создании индивидуальных отношений с пациентом; во-вторых, в провоцировании формирования паттернов индивидуальных отношений с другими людьми, самим собой и миром; в-третьих, в курации (сопровождении) этих паттернов; в-четвертых, в помощи по реформированию, а то и в полной перестройке систем индивидуальной реальности пациента (клиента); в-пятых, в поддержании и научении самостоятельной работе; в-шестых, в задействовании всей совокупности окружающего в процессе развития личности пациента (клиента), преодоления им кризисов этого развития; и в-седьмых, в осознании пациентом (клиентом) достижения им состояния психологической свободы.

Как правило, наш пациент (клиент), пользуясь излюбленным роджеровским понятием, – «застывший», «остановивший процесс». Ведь чем больше мы углубляемся в понимание природы человека, в изучение системы его внутренней организации, тем больше мы удивляемся тому, как еще люди вообще умудряются сохранять хоть какое-то психическое здоровье. Гносеологическое, онтологическое, личностное, органопсихическое устройство человека говорит о том, что даже некие отдаленные формы психологического комфорта – по большому счету, самая настоящая и неразрешима загадка. Человек замкнут в своей индивидуальной реальности и таким образом обречен на социальное одиночество, он раздроблен, не будучи способным отражать в своем мышлении свое переживание, он вынужден постоянно играть, вместо того чтобы быть. В результате всего этого он находится в ситуации постоянного выбора: сказать или не сказать, сделать или не делать, решиться или отложить, признаться или молчать, уйти или остаться, удерживать или расстаться, быть или не быть, в конце концов.