На территории обители Инари Джун прежде всего прошёл к источнику с бамбуковыми ковшиками. Вода здесь текла непрерывно и никогда на застаивалась. Он омыл руки, затем разжег огонь в каменных фонарях, и очистил кадильницы. Достав из мешочка на поясе палочки благовоний, он поместил их горизонтально в кадильницы и чиркнул огнивом. Пламя ярко вспыхнуло. Влажный воздух лесной низины смешался с запахом сандалового дерева, жженого сахара и эссенции розы.

Выполнив эти нехитрые манипуляции, Джун огляделся по сторонам.

Женщина в ярко красном облачении поднималась к нему из глубины сада. Воздух вокруг неё наэлектризовался, а кусты там, где она проходила, распускались алыми розами.

– Госпожа Инари! – Кен Джун преклонил колено и опустил голову.

По храму пролетел ветерок. Зазвенели тонкие язычки подвешенных под сводами колокольчиков.

– Джун, доблестный воин из славной семьи Кен, – оглядела юношу Инари, – отрадно видеть тебя вне поля боя. Последняя битва была тяжёлой, не так ли?

Вопрос божества не был праздным. Ходили легенды, что госпожа Инари сама участвует в самых ожесточенных сражениях. Некоторые воины утверждали, что лично видели её сияющий клинок в самый разгар битв, а поэт Хо даже написал песню о том, как его господин сражался с божеством плечом к плечу в своей последней схватке, когда получил смертельную рану.

Исходя из этого, Кен Джун не мог исключить того, что покровительница воинов участвовала и в последней их битве, когда они под предводительством Оверлорда вышли к Горизонту событий. Последняя схватка с противником была одной из самых кровавых с того времени, как Дай-го возглавил Они, получив титул Оверлорда. Хотя без сомнения враг ещё не раз попробует атаковать новые границы и отбить территории, потому что, находясь за Горизонтом событий, он не имеет никакого влияния на внешний мир.

Тем временем божество обошло алтарь с кадильницами, давая себя рассмотреть.

Одета Инари была в открытое шёлковое красное платье без верхнего халата, чего в Дай-го женщины себе не позволяли (разве что за исключением девушек в чайных домах). В цвет платья пылали коралловые губы. Светлые волосы были убраны в затейливую причёску, открывая шею и уши, украшенные изделиями с лунным камнем.

– Как поживают парчовые карпы в Вашем пруду, которых привезли из озера на Хрустальной горе? – осмелился заговорить Кен Джун, рассудив, что госпоже вовсе неинтересно было знать, что во время последней битвы от трижды был на волосок от смерти.

– Пока ни один из них не стал драгоценным камнем, – шутливо посетовало божество.

– Дайте им время, – попросил Кен Джун, – и они станут либо драгоценностями, либо лучшим украшением Вашего стола.

– Занятно, – оценило божество, прислонившись к столбу. – Но мне кажется, тебя беспокоит что-то кроме судьбы карпов.

– Госпожа Инари, – решился, наконец, Кен Джун, – с некоторых пор мне снится странный сон. А сны в Дай-го на одну девятую пророческие…

Тут божество откровенно рассмеялось:

– Расскажи мне, о чём твой сон, и посмотрим, какая его часть стоит внимания.

– С тех пор, как родилась новая луна, мне снится странная девушка, скрывающая своё лицо, – Кен Джун смутился, а потому снова опустил голову, краснея. – Вид её настолько необычен, что я бы мог предположить, что она принцесса или даже дух. Но из раза в раз она показывает, что ей нужна помощь. Что-то в ней кажется мне знакомым. Как будто я что-то забыл и не могу вспомнить.

– Возможно, ты и вправду кое-что забыл? – пристально и уже без тени веселья посмотрело на него божество.