Дача – не роскошный особняк, нет, но насколько я могла судить – хорошая, крепкая дача, построенная очень давно, в середине двадцатого века. Наверное, ее уже можно было назвать старинной.

Николай заказал для нас, бывших одноклассников, специальный микроавтобус, что-то вроде «маршрутки», какие раньше были. А называется «Газель»! На ней нас сюда привезли, на ней же и развезти обещали – ведь до пригорода не всем удобно добираться. Да и возраст сюда прибывших… Мне хозяин уделил чуть больше внимания, чем остальным гостям, затащил в этот зимний сад для отдельного разговора, ведь мы с Николаем не только одноклассники, но и жили когда-то в одном доме.

…Закуску на дачу доставила кейтеринговая служба – очень вкусные салаты, горячее, на десерт жена Николая обещала торт, который делала сама «из настоящего сливочного масла», как сообщила она всем с тихой гордостью. Очень милая женщина. Я ее видела несколько раз раньше, она неизменно присутствовала рядом с Николаем, они оба – как попугайчики-неразлучники, даже на встречах бывших одноклассников вечно вместе, хотя жена Наташа всем нам, здесь собравшимся, и не одноклассница.

Нас, бывших, осталось немного. Посчитали при встрече – всего двенадцать человек; где еще пять выпускников – никто не знает, то ли живы, то ли разъехались по разным уголкам страны и земного шара. Остальные уже умерли. А было в два с половиной раза больше… Но «святые девяностые» и пандемия не пощадили наш класс.

– Ты работаешь? – спросила я Николая, прислушиваясь к голосам в соседних комнатах. Гости смеялись, переговаривались громко, ахали иногда – наверное, когда делились новостями.

– Да, мне еще год с небольшим до пенсии, – ответил он. – Но это ничего не значит, буду и дальше работать. А ты?

– Так я уже давно на пенсии… Если помнишь, я библиотекарь, всю жизнь с книгами.

– Непонятное время. Женщинам нашего года рождения повезло, они не попали под новые законы о пенсии, мужчинам – нет. Это переходный период, когда каждый год разный для женщин и мужчин, – усмехнулся Николай. – В одном году одни выходят на пенсию, в другом – другие… Потом-то уже наступит единообразие, женщины пойдут с шестидесяти лет на пенсию, мужчины с шестидесяти пяти… если только не повысят возраст еще раз. Но нет, я не жалуюсь, я… Да я даже не знаю, о чем я. А я технарь, инженер, нужная профессия. Нарасхват сейчас.

– Ты тоже гений.

– Алена, не льсти мне, – засмеялся Николай. – Гением был Артур, а я так, способный, да и только.

– Коля! Коля, ты где? – послышался голос Наташи.

Мы вернулись в гостиную, там уже почти все собрались за столом, явились со двора Камынин и Абросимов – они любовались видами вокруг дачи.

Праздничный стол, ни одной бутылки крепкого алкоголя, только вино.

Но и от вина большая часть присутствующих отказалась – мало уже кому было можно пить. Думаю, не все являлись такими сознательными, но Николай нас с самого начала предупредил, что в нашем возрасте уже надо сдерживаться, это раз, а еще мы не для того собираемся – это два. Кто хочет напиться – пусть собираются где-то отдельно.

Наша встреча не для возлияний, она про воспоминания о прошлом. Николай – строгий, правильный. Не командир, нет, но именно лидер. Им все восхищались – тому, как он сохранился, каким прекрасным отцом и мужем он показал себя, какая у него нужная профессия.

Он не всегда выглядел столь значимо; раньше, сорок шесть лет назад, он терялся, заслоненный фигурами других мужчин его семьи – во-первых, главным тогда являлся Петр Дельмас, отец Николая и Артура, известный архитектор. Потомственный. Собственно, история Дельмасов в России началась с их предка, тоже архитектора, француза – Жана-Батиста Дельмаса, похороненного на Введенском кладбище Москвы в семейном склепе еще в девятнадцатом веке. Ну а во-вторых, тогда, сорок шесть лет назад, еще был жив старший брат Николая – Артур. Гений, учившийся на последнем курсе Бауманки. Красавец и однолюб. Нелепо погибший из-за рыжеволосой девы по имени Валерия.