Не дожидаясь окончания спора, я с трудом поднялся и заковылял к люку, ведущему вниз, мечтая лишь об одном: уснуть как можно крепче и проспать желательно все путешествие. На палубу вновь поднялись солдаты, все они с интересом рассматривали своего мокрого измученного лейтенанта. Но сейчас мне было все равно, по сравнению с пережитым их взгляды казались не значительнее жужжания назойливой мухи.

Если вы думаете, что сон в корабельной койке – занятие приятное и необременительное, то глубоко ошибаетесь. Нет, тут не так—то все просто! Скинув кольчугу и забравшись в гамак, который под тяжестью тела моментально свернулся и провис, я ощутил себя гигантской личинкой журженьского шелкопряда. Койка болталась в полу—локте от пола (или палубы, что ли?) и раскачивалась из стороны в сторону, реагируя на малейшее движение судна. Морская болезнь, со страху было отступившая, снова дала о себе знать вкрадчивым прикосновением к опустошенному желудку. Решив действовать на опережение и уснуть, прежде чем проснется тошнота, я закрыл глаза и подчинился ритму качки.

Снилась мне Галианна, она так плотно прижималась ко мне, что становилось трудно дышать. Впрочем, я не возражал, отвечая девушке такими же страстными объятиями. Вдруг она резко отстранилась, пристально глядя мне в глаза, и я с изумлением увидел прямо перед собой лицо принцессы.

– Ваше высочество, – пробормотал я и проснулся.

Принцесса исчезла, но тяжесть в груди осталась. Я открыл глаза и едва удержался от вопля: в кромешной тьме каюты загадочно мерцали два желтых огня, а их обладатель вольготно расположился на моей груди, собственно, и создавая ощущение удушья. Закусив губы, чтобы не дать паническому крику вырваться на волю, я принялся лихорадочно перебирать в уме всю известную мне нечисть. Кто бы это мог быть? Демон? Мимо, откуда ему здесь взяться? А может, это дух корабля? Бывают же духи леса, реки… моря? Да, это, наверное, какая—то выползшая из воды тварь. Только почему она сухая и горячая? И еще издает звуки, похожие… Ах ты, гнусное порождение Бездны!

– Бродяга, пошел вон! – воскликнул я шепотом, спихивая с груди невесть откуда взявшегося дядюшкиного кота.

Нахальный зверь бесшумно приземлился около койки, недовольным шипением выразив свой протест.

– А? Где? – раздалось из темноты. – У вас что—то случилось?

– Нет—нет, – поспешил я успокоить Дрианна. – Спи. Все в порядке.

Маг снова ровно засопел, а я откинулся назад, борясь с внезапно накатившим приступом тошноты. Перед закрытыми глазами кружилась багровая туча, усиливая дурное ощущение. Откуда же все—таки взялся Бродяга? Может, залез в мешок, который дядя нагрузил зельями? Да нет, я не выпускал его из рук, к тому же, уходя, видел кота сидящим на подоконнике. Пойти следом зверь не мог, я бы заметил. Что же выходит? На следующий день после моего визита Бродяга покинул дядюшкин дом и отправился в порт, где поднялся на корабль вместе с нашей ротой? Вполне возможно, в суматохе никто не обратил бы внимания на черную тень, прошмыгнувшую по трапу. Вот только зачем он это сделал? Кот никогда не был особенно ко мне привязан. Плюх! Я вздрогнул от неожиданности: Бродяга снова водрузился мне на грудь и, удобно свернувшись калачиком, принялся выталкивать из себя низкое утробное подвывание, которое, видимо, в простоте душевной принимал за мурлыканье. Желтые глаза светились в темноте, как два Ведьминых огня. Дышать стало труднее, зато морская болезнь чудесным образом перестала беспокоить. Я снова столкнул кота вниз и тут же схватился за горло, так вдруг затошнило. Забавно, однако! Подождав, когда Бродяга сделает еще одну попытку устроиться у меня на груди, я прислушался к ощущениям. Надо же, опять хорошо себя чувствую.