Еврейская чета. Муж – богатый купец, одних платежей за промысловое свидетельство полторы тысячи рублей в год выплачивает, чтобы иметь право в столице жить. Часто в отъезде по делам, и сейчас поговорить с ним я не смог. Жена – занимается хозяйством и детьми.

Семейство приказчика. Муж запил и на работу не ходит, жена опиумной настойки наглоталась. Вы с ними говорили.

Семья машиниста паровоза. Живут в гражданском браке. Машинист на сортировочной станции работает, не пьет, выглядит человеком основательным, хоть и не богат. Жену любит, говорил о ней с теплотой, переживает.

И та жертва, которая в больнице. Она работает на фабрике, муж ее – прислуживает на кухне в ресторане, в картотеке есть записи о приводах – пил он, бил жену, соседи жаловались.

Сыщик замолчал.

Постояли, поглядели на доску с развешанными фото и подписями под ними.

– Получается, многие мужья часто бывают в отъезде, а жены почти все дома сидят, – сделал вывод Мышкин.

– Именно.

– И в целом большинство жертв – люди не бедные. Трое – небогаты, но если посмотреть, то в городе на одного князя или купца первой гильдии тысячи рабочих и приказчиков, а среди жертв соотношение совсем другое.

– Получается, так. И всё же есть люди небогатые. Что их может объединять? Где они могут встретить того, кто стал носителем демона? И не просто встретить, а заинтересовать его! Где жена князя может встретиться с женой машиниста или фабричной работницей?

– Да хоть бы и на улице. Демон же, ему несложно найти подход к жертве.

– Работницы и княгини по одним улицам редко ходят. А китаянка? Она без сопровождающего вообще выйти из дома не способна.

Мысли забуксовали.

Ну а раз пока придумать ничего не получается, значит надо новую информацию искать.

Мышкин поехал в больницу, к своей пациентке, а сыщик пошел в картотеку, искать данные на первого мужа гражданской жены машиниста. Мало ли?

* * *

Женщина в больнице оживилась. Она была слаба – разворошенная во время операции обширная рана отнимала у организма много сил. Зато настроение ее сменилось с тупой обреченности на тихую радость ожидания.

Сначала Данила осмотрел лицо пациентки, провел с ним колдовские манипуляции. Потом раны на бедрах осмотрел, откуда кожу для пересадки брал. Там тоже заклинание наложил, чтобы заживало быстрее и шрамов не осталось.

– Ну вот, теперь швы заживут и постепенно сами рассосутся. За пару месяцев, думаю. Зудеть будет, но лауданумом баловаться не рекомендую, если острой боли не будет. Что дальше делать – местные врачи разберутся.

– Спасибо, доктор! – стала хватать Мышкина за руки благодарная пациентка.

– Не надо благодарностей. Вы мне лучше на вопросы ответьте…

Женщина готова была выполнить любую просьбу спасителя, отвечала подробно и откровенно.

Первые вопросы – было ли что-то необычное, знакомилась ли с новыми людьми и прочие похожие, ничего не дали.

– А как вы с мужем живете? Хорошо ли? – Данила вспомнил, что в картотеке были данные по приводам ее мужа за побои.

– Да как сказать, – смутилась женщина. – Сам он из казаков, характер пылкий, к воле привык, а телом не вышел – хлипок. Постоянно из-за этого в истории попадает. То он подерется, то его побьют… И пить любит, чего уж тут сказать. Из-за этого с хорошего места его выгнали, уже несколько лет мыкается, болтает его туда-сюда, как говно в проруби. Вы уж простите, я по-простому…

Взгляд доктора упал на тумбочку больной. Там стоял пакет с печеньем.

– Муж принес? – кивнул он на него. – Заботится?

Женщина покраснела. Под повязкой этого не видно, да и нечему там краснеть, а вот шея – покраснела, бывает такое у белокожих.