– Ты торопишься из-за своего друга?

– И из-за него тоже, – согласно кивнул Камнеедов. – Не то чтобы тороплюсь, но здесь весьма слабая анабиозная камера, поэтому лучше не тянуть.

– А кто он? Тоже из… наших?

– Нет, он родился и большую часть жизни прожил в Альянсе.

– Почему же он решил помочь тебе?

– Почему? Наверное, потому, что когда-то двум солдатам не захотелось убивать друг друга…

Воспоминания нахлынули тяжелой, дурно пахнущей волной. Мертвая планета, на орбите которой сошлись интересы двух великих держав, и их лучшие пешки насмерть рубились друг с другом. Тяготение в полтора раза сильнее земного. Атмосфера из смеси ксенона, аргона и гелия. Крохотное, похожее на злобный глаз, белое солнце в небе.

Ослепительно красивые рассветы и закаты. Сбитый крейсер Альянса, распластавшийся на сверкающих хрусталем, состоящих из громадных кристаллов чистейшего кварца скалах. Имперский фрегат, воткнувшийся в черную, спекшуюся почву. И два человека с лучеметами в руках, замершие в паре метров друг от друга.

Они тогда смогли удержать пальцы на спусковых крючках и не выстрелить. Вместе починить искореженный бот, выйти на орбиту и подать сигнал бедствия. В одиночку ни один не смог бы, вдвоем – справились. И обоим эта совместная работа тогда стоила карьеры. Американцу – просто за сам факт сотрудничества с врагом, тогда в Альянсе в очередной раз правили бал параноики, а имперцу – за отказ от мнемоскопирования. Гордый был, оскорбился недоверием… Может, и зря. Впрочем, распространяться об этом он не собирался. Пускай Изабелла двадцать раз подруга юности, есть вещи, которые ей не стоит рассказывать.

Она, впрочем, и не настаивала. Умная все же, да и жизнью ученная. Вместо этого она спросила:

– А почему ты сказал тем людям, что на планете им ничего не грозит? Если здесь серая зона, то пираты вполне могут контачить с властями Новой Мексики.

– Не могут, а контачат. Но выдать не рискнут. С вероятностью близкой к ста процентов это станет известно, и пойдет свистопляска.

– Что пойдет? – не поняла Изабелла.

– Башку им оторвут, вот что.

– Но… как они узнают?

– Да просто. Существование Базы – секрет Полишинеля. Все, кому интересно, о ней знают.

Так оно, в принципе, и обстояло. Внешнюю политику Российской империи во всех подробностях можно было описать старым анекдотом:

– Зачем тебе такая большая и страшная собака?

– Чтобы не бояться гулять по страшным темным переулкам.

– А зачем ты ходишь по страшным темным переулкам?

– Как зачем? Я там собаку выгуливаю.

Парадокс в том, что это относилось ко всем более-менее значимым государствам. Все держали флоты и армии, разрабатывали новые системы вооружений, и все для того, дабы без оглядки на других делать, что хотят. Пока что ни у кого это не получилось, но они упорно не теряли надежды.

И, разумеется, вели разведку. Все – и за всеми.

В такой ситуации сохранить в тайне что-то значимое достаточно сложно. Большие государства, обладающие соответствующими возможностями, умеют хранить секреты, но у пиратов совершенно другой уровень. И скрыться от вездесущих глаз серьезной разведки они попросту не в состоянии. Практически все крупные пиратские гнезда известны, и на той же Новой Мексике агентуры наверняка куча. Изабелла, кстати, об этом тоже знала, просто, как и положено уважающей себя женщине, забыла. И, ничуть не устыдившись этого, спросила:

– Но почему эту вашу Базу не прихлопнут, если о ее местонахождении всем известно?

– Почему? – Камнеедов в приступе легкой задумчивости потер переносицу. – На то достаточно причин, и первая, хотя и не самая важная, законы. Понимаешь, законы международные – они, как бы мягче сказать, довольно расплывчаты. И привлечь по ним пирата не то чтобы нельзя – просто геморройно. И хороший адвокат всегда сумеет доказать, что вон тот головорез с автоматом на самом деле мирный любитель цветочков. А его ствол – чтоб от бабочек отмахиваться. Поэтому если есть возможность сделать работу без огласки, то пиратские корабли «гасят» сразу и наглухо, а если нет, то предпочитают не связываться.