Лучшее описание практического значения китайской культуры для носителей иных культур попалось авторам в старом, еще середины 80-х годов, не получившем сколь-нибудь заметного распространения (по крайней мере, в нашей стране) американском учебнике международного бизнеса.

С исчерпывающей простотой, без тени нравоучения и многозначительности, с поистине китайской прагматичностью там было зафиксировано: «Если по итогам переговоров с китайцем вы убеждены в том, что одержали верх, – тщательно проверьте все и найдите свою ошибку».

Носителю европейской культуры если и можно теоретически, то крайне затруднительно на деле выиграть честные переговоры у китайца:[33] его можно вытеснить на грань предварительно намеченной им для себя переговорной позиции, но не более того. И никакой мистики, никакого дешевого преклонения перед «одухотворенным тысячелетним Востоком» здесь нет: это просто опыт.

Многие великие народы создавали свой стиль жизни. Для итальянцев это комфорт, dolce vita; для французов – мечта об утонченной роскоши (именно мечта, так как основная часть народа жила и до сих пор живет в едва ли не спартанских условиях); для американцев – бизнес. Собственно, США, насколько можно судить, построены не столько для людей, сколько корпорациями и для корпораций: страна в меньшей степени, Нью-Йорк в максимальной – тем и потрясает. Это роднит их с нашей страной, которая тоже построена не для людей, а для некоей высшей цели, – правда, частью потерянной, а частью подзабытой.

Стиль жизни, который подарила миру повседневная китайская культура, – это переговоры, причем не как утилитарный инструмент, служащий достижению узко определенной цели и подлежащий поэтому отбрасыванию и забвению сразу по ее достижению, а как постоянный процесс, как форма взаимодействия с окружающим миром и способ гармоничного (то есть наиболее привлекательного) существования.

Стоит вам в отношениях с китайцем проявить чрезмерную заинтересованность в чем-то (в частности, показать, что вы торопитесь, – это наиболее распространенная ошибка европейца в Китае и на Востоке в целом), – и вам придется идти на дополнительные встречные уступки. Возможно, именно понимая эту особенность китайской культуры, Сталин несколько месяцев «мариновал» Мао Цзэдуна на правительственной даче, прежде чем приступить к переговорам. (Хрущев же, надеясь договориться с Мао без должной подготовки, да еще и в условиях дефицита времени, в результате отдал ему атомную бомбу, не получив взамен ничего, кроме оскорблений, личной дискредитации в Китае и долгосрочного подрыва двусторонних отношений.)

Динамизм современной жизни диктует «тактику ухода» как наиболее разумную и эффективную методику торга с китайцами. Если Ваш партнер действительно заинтересован в развитии сотрудничества, Ваше твердое намерение уйти (продемонстрированное, разумеется, предельно вежливо и комфортно для него) вынудит его если и не раскрыть свои позиции, то, по крайней мере, существенно продвинуться Вам навстречу. Хотя при наличии для него альтернативных вариантов он может с легкостью предпочесть переориентацию на них. (Характерно, что в приведенном выше примере Сталин милостиво начал-таки переговоры с Мао Цзэдуном лишь после того, как тот в весьма убедительно демонстрируемом и, нельзя исключить, вполне искреннем отчаянии всерьез засобирался домой.)

В Тибете один из авторов данной книги вдвое по сравнению с первоначальной снизил цену на танку – буддистскую икону, написанную на коже яка (в силу трудоемкости выделки кожи и росписи по ней подделывать такие иконы попросту нерентабельно). В ходе торга, который длился четыре с половиной часа, автор уходил из магазина дважды, а один раз ушел из собственного магазина его хозяин. Присутствовавшие при этой немой дискуссии (ибо покупатель и продавец не понимали языка друг друга, а переводчик-«мажор» из Пекина начал было торг слишком агрессивно, что вызвало равное отторжение у обоих его основных участников) китайские аналитики преподнесли автору высший комплимент, когда бы то ни было услышанный им в жизни, заявив, что он «торгуется, как китаец».