– Давай в итальянский (Аня, ты не против?), адрес скажи на всякий случай… окей, записал… а Синти будет?

– Нет больше никакой Синти, весь мозг она мне выела за последний месяц… будет Кубрик…

– Да ты чо?! – потрясенно ответил я, – он же в Англии кажется живет, как он здесь оказался-то?

– С наследством чего-то улаживал, время свободное осталось, вот и завернул в гости. Ну значит через час на углу бульваров Уилшир и Линкольна, скажешь таксисту, он не ошибется…

Аня сидела рядом, но по-моему половину не разобрала.

– Мы куда-то едем? – тревожно спросила она.

– Так точно, тщ старший лейтенант, навстречу своему счастью и славе… ну то есть с Николсоном и с Кубриком встречаемся, ты должна понравиться Кубрику, твоя слава зависит в основном от этого…

– Надо наверно доложиться старшим товарищам… – сказала предусмотрительная Аня, – а то мало ли что.

– А и верно, пойду доложусь.

Сизов выслушал меня молча, но по тому, как у него загорелись глаза, я понял, что идея ему в общем и целом нравится.

– Не знаю только, одобрят ли это дело два наших секретаря…

– Может и не надо им ничего говорить? – предположил я, – мы через пару часов вернемся, а спросят, мы гуляем по городу.

– Ладно, черт с тобой, – согласился Сизов, – но если что-то случится…

– Отвечать за всё буду я, – подхватил я.

И мы с Анечкой поехали на лифте вниз, жили-то мы на 12 этаже, по лестницам не набегаешься. Попросил портье с ресепшна вызвать нам такси, хрен его знает, как его на улицах ловить, лучше уж перестраховаться. Желтенькая, как цыпленок, Шевроле, подкатила буквально через пять минут, назвал адрес, водитель, смуглый и носатый латинос, кивнул и лихо начал крутить баранку, так что временами страшновато становилось. Ехать было не сказать, чтобы совсем вот близко, все двадцать километров отмахали, наконец он остановился, махнул рукой, дескать вот ваш угол Уилшира с Линкольном, отдал ему червонец, хотя на счетчике было 9.20, пусть порадуется.

Ресторанчиков тут и вправду очень много было, но итальянский с гордым названием «Пикколо Италия» был один, не ошибешься. Джека видно не было, так что мы с Аней прогулялись туда-сюда по Уилшир-бульвару, вдыхая аромат цветущих орхидей (?) Да, наверно орхидей – сложно их перепутать с чем-то другим. А тут и Джек пожаловал, а рядом с ним был бородатый и лохматый в огромных очках и ермолке самый он – великий и ужасный Стенли Яковлевич Кубрик, он был хмур, как туча, и с него градом катил пот, и даже невооруженным глазом видно было, как ему всё вокруг надоело до чертиков…

Великий и ужасный Стенли

– Вот дерьмо! – это первое, что мы от него услышали, – у нас в Англии такого вонючего дерьма не бывает.

Мне-то оно было по барабану, я не раз и не три имел дела с людьми, у которых были, скажем так, несколько бОльшие способности к чему-либо по сравнению с окружающими (или если по-простому, то с гениями), и все они как один были с тяжелым характером… с невыносимым иногда, чтобы находиться в их обществе, надо было иметь железные нервы и безразмерное терпение (и оно у меня имелось), но вот Анечке такое приветствие явно в диковинку показалось и она уставила на него непонимающий взор.

– Стенли, – вступил тут в разговор Джек, – это те самые русские, с которыми я в Китае снимался, и у них есть к тебе дело.

– Да, ты говорил, «Миссия невыполнима» – и название дерьмовое, и кино тоже не лучше… сценарий тупые дебилы писали, а снимали конченные ублюдки… дерьмовое дерьмо короче говоря… ну пошли поговорим, раз у вас дело какое-то есть…

– Серж, – приподнял я фуражку, – Серж Сорокалет, а это моя жена Энни, – и она сделала книксен, немного покраснев. – Мы поклонники вашего таланта, маэстро, «Космическая одиссея» это что-то запредельно великое, лучше наверно в ближайшие 200 лет не снимут.