– У меня зачет, – попыталась я возразить. – Как я студентов брошу?

– Не до них сейчас! – отрезала секретарша.

Я дар речи потеряла. И эта дама вот уже много-много лет подряд была ярой поборницей неукоснительного соблюдения правил?! «Все написанное в расписании выполняется точно в срок, несмотря на любые жизненные обстоятельства!» – ее любимая фраза.

Видимо, случилось такое жизненное обстоятельство, которое сильно выбивалось в сознании госпожи Мирровой из разряда «любое», потому что она уже просто тащила меня за собой безо всяких объяснений.

Мелькали лица студентов – испуганных, удивленных, злорадствующих.

Административный корпус.

Вслед за секретаршей я быстро поднялась на второй этаж, в который раз удивляясь пафосности центральной лестницы. Беломраморной, с золотой отделкой и прочими завитушками. Только красного бархата не хватало, тем более что лестница действительно была скользкой. Ковер бы не помешал.

Преподавателей в административном корпусе скопилось немыслимое для обычного рабочего дня количество. И все они смотрели на меня со жгучим интересом, от которого почему-то похолодело внутри.

Опустив голову, окончательно переставая хоть что-то понимать, влетела в приемную ректора уже с чувством облегчения. Во-первых, подальше от любопытных взглядов, а во-вторых, есть надежда, что хоть что-то разъяснится.

– Зачем мне личное дело вашей преподавательницы?! – гремел чей-то яростный голос. – Я требую, чтобы эту тварь немедленно отправили под стражу! В уголовную полицию! Вы же со своей стороны обязаны немедленно ее рассчитать и запретить любую преподавательскую деятельность!

Что ответил ректор, я не расслышала, потому что незнакомый голос взревел опять.

– Ах, она еще и целительница?! Травница?! Да ее нельзя к людям подпускать! И я добьюсь, чтобы это было именно так.

Я тяжело вздохнула под дверью. Поймала на себе сочувствующий взгляд секретарши, распрямила плечи и решительно толкнула дверь кабинета.

– Вы! – заорал черноволосый незнакомец.

– Добрый день, – обратилась я к ректору Швангау. – Меня вызывали.

Ректор кивнул вставая.

– Добрый. – Его каменное лицо не выражало никаких эмоций. – Присаживайтесь. Госпожа Агриппа. У нас неприятная ситуация. Более чем неприятная. Но я уверен – с вашей помощью мы разберемся.

– Какие могут быть разбирательства! – снова загремел незнакомец. – Я требую…

– Барон Гилмор, – тихо и спокойно ответил ректор. – Я бы попросил вас успокоиться.

«Гилмор… Студент первого курса «дипломатов». Этого стоило ожидать».

Вспомнила тех, кому не поставила зачет. Этот Гилмор как раз был среди них. Он и его друзья один в один – грубые, наглые, искренне считающие, что все им должны.

Я опустилась на стул, сложила руки на коленях и приготовилась слушать.

Отец ученика тоже уселся, попытался взять себя в руки – на лице вздулись вены. Глаза сияли светлым серебром. Мне показалось, что воздушник сейчас не сдержится – и обрушит ураган, который попросту сметет университет!

Однако когда мужчина заговорил, в голосе были лишь спокойствие и презрение. Контраст между интонациями и внешним видом делал его еще страшнее.

– Я обвиняю вашу преподавательницу в том, что она растлила и соблазнила моего сына, баронета Гилмора. Несовершеннолетнего, – спокойно, брезгливо и даже как-то лениво заявил мужчина.

– Что? – Я не узнала собственный голос. – Ректор Швангау… Вы же понимаете… Бред полный. Когда бы я?.. Да и зачем?.. У меня есть жених, скоро мы…

– Госпожа Агриппа, – ректор говорил спокойно, безучастно, но его глаза смотрели прямо в мои, и я… почувствовала силу, в которую вцепилась просто для того, чтобы не потерять способности дышать. – Обвинения очень и очень серьезные. Вы же понимаете, какое это пятно на репутации нашего учебного заведения.