Вскоре прямо перед нами появилась небольшая, но весьма уютная беседка, напомнившая мне военный шатер, но украшенная посеребренными скульптурами рыбок и осьминогов.

– Здесь мне, пожалуй, нравится, – произнесла Мария, заходя внутрь и присаживаясь на край скамьи, расположенный на солнечной стороне.

Несмотря на то, что беседка пряталась в тени, свет легко находил проход между щелями и узорами в стенах, отражался от металла и хорошо освещал пространство внутри.

К этому моменту я уже успела достаточно хорошо узнать особенности своенравного характера Марии Павловны, из которых самыми бросающимися в глаза я назвала бы, во-первых, настоящую ненависть к нерасторопности, принятой во дворе, и, во-вторых, нежелание общаться, даже со своим штатным составом фрейлин.

Едва она успела присесть, я тут же расположила перед ней стопку писем, такую же кипу чистой бумаги, чернильницу и перо, чтобы ей ни в коем случае не понадобилось открывать рот и просить меня о чем-нибудь еще. Мне даже показалось, что, подумай она сейчас о чашке чая с куском кремового наполеона, они бы без труда нашлись среди прихваченных для герцогини вещей. Я полагала, что она, по обыкновению, приступит к изучению содержимого конвертов, но, к моему удивлению, женщина, быстро осмотрев стол, неожиданно произнесла:

– У меня совершенно нет настроения заниматься этим в такой чудный день. Поэтому ты, – обратилась она ко мне, – будешь сообщать адресантов и, если я дам дозволение, зачитывать мне содержимое писем. А тебя, – герцогиня строго посмотрела на Лизу, – я попрошу записывать ответы, – герцогиня опустилась на скамью и величественно посмотрела на меня, словно повелевая поторопиться.

Я выхватила верхнее письмо из стопки и зачитала имя, красовавшиеся на верху:

– От графини Марии Воронцовой, – оповестила я, не забывая назвать титул. Герцогиню вообще очень раздражало, если она не помнила звания гостей на балах, или тех, кто почему-то решился ей написать.

– Не помню такую, – задумчиво произнесла Мария, словно пытаясь извлечь из памяти какие-то отрывки воспоминаний об этой графине. – Лиза? – герцогиня холодно посмотрела на девушку, ожидая от нее подсказок, но та молчала.

– Ваша Светлость, если позволите, – неуверенно вклинилась я в диалог, – на прошлом балу в Летнем дворце Ее Сиятельство графиня Воронцова весь вечер рассказывала Вам о скором замужестве своей дочери.

Герцогиня удивленно посмотрела на меня, не ожидая, что я способна выдавать нужную ей информацию.

– Чего же ты ждешь, читай, – приказала герцогиня, – думаю, не за горами очередное приглашение на чью-то свадьбу.

Я быстро прочла письмо с жутко банальным содержанием и приглашением посетить их поместье в обед четверга.

– Нет, в четверг я не могу. У меня важная встреча с бароном фон Дельвигом. Лиза, ответь графине, что я рада приглашению, но не смогу ее посетить. И да, допиши, что я поздравляю ее дочь. Которую зовут…?

Мария посмотрела на меня, ожидая, что я помню имена всех гостей прошлого бала. Я глуповато похлопала глазами в ответ на молчаливую просьбу, как вдруг непонятно откуда в моей голове возник ответ:

– Светлана Воронцова, – произнесла я, удивляясь возможностям собственной памяти. Не зря мы с Варварой три свободные от дежурства ночи проводили вместе, изучая списки приглашенных.

На этот раз Мария даже удостоила меня удовлетворенным кивком, а затем спокойно закончила диктовать ответ на первое письмо.

Следом шло несколько писем от родной сестры герцогини, которые она настрого запретила мне вскрывать, письмо от камергера и еще некоторых именитых особ.